ПРАВДА о КАТЫНИ

16.12.2010 00:00

| Печать | E-mail

На страницах нашего сайта мы неоднократно обращались к теме расстрела польских военнопленных под Катынью. Обращаемся к этой теме ещё раз. По всей видимости, это не последняя публикация, потому что, как уже сообщалось раньше, тема Катыни – это та реперная точка в истории СССР - России, которую «заинтересованные лица» используют для попыток навязать нам «чувство вины» и получить денежную компенсацию за то, чего органы НКВД не делали.

Несмотря на это депутаты Госдумы приняли таки заявление «О Катынской трагедии и её жертвах». В заявлении отмечается, что 70 лет назад были расстреляны тысячи польских граждан, содержавшихся в лагерях для военнопленных НКВД СССР и тюрьмах западных областей Украинской ССР и Белорусской ССР. По их словам, было признано, что массовое уничтожение польских граждан на территории СССР стало «актом произвола тоталитарного государства, подвергшего репрессиям также сотни тысяч советских людей за политические и религиозные убеждения, по социальным и иным признакам» (http://www.rosbalt.ru/2010/11/26/794375.html).

Возникает вопрос: понимают ли «народные избранники», какие социальные процессы они запускают в России своим заявлением? Думается, что не понимают.

Данное обстоятельство не снимает ответственности с КАЖДОГО депутата за принятое ими решение. Неужели вся Госдума разом забыла трагедию под Смоленском 10 апреля 2010 года? А ведь это знаковое событие ‑ следствие желания польской «элиты» поглумиться над советской историей, русским народом и лично И.В.Сталиным. Неужели депутаты ГД РФ вообще не задумываются о последствиях (в отношении себя) после принятия таких решений? А ведь многие из них знакомы с КОБ, и знают о Законе времени.

Однако среди депутатов ГД есть ещё патриоты. Так, в момент принятия заявления, депутат Государственной Думы от фракции КПРФ, профессор В.И.Ильюхин сделал заявление и обнародовал Открытое письмо Президенту РФ Д.А.Медведеву по «Катынскому делу» (http://www.newsland.ru/News/Detail/id/597763/cat/94/).


Ниже приведём отрывок из работы историка Арсена Бениковича Мартиросяна, в которой он доказывает необоснованность обвинений в причастности к расстрелу польских военных под Катынью в адрес НКВД СССР и лично И.В.Сталина. Ранее на страницах нашего сайта мы неоднократно публиковали отрывки из его работ. Продолжаем эту линию.

Информационно-аналитическая служба ВПП КПЕ (ИАС КПЕ)

Сталин, ЯКОБЫ, санкционировал заключение «антипольского соглашения» между НКВД и РСХА. Во исполнение которого, по его приказу весной 1940 г. в Катыни были расстреляны тысячи пленных польских офицеров.

Прежде всего отметим, что в состав НКВД СССР входили как органы государственной безопасности, пограничные войска, так и внутренних дел и даже загсы. Для правильного понимания излагаемого ниже это очень важно.

Итак, в 1939—1940 гг. граница СССР была вынесена на запад. В состав Советского Союза вошли территории Западной Украины, Западной Белоруссии, Бессарабии, Литвы, Латвии и Эстонии. В связи с установлением новой границы возник комплекс многочисленных проблем гуманитарного и иму­щественного порядка. Естественно, что в такой ситуации сотрудникам НКВД неоднократно приходилось вступать в различные контакты с представителями германских спецслужб как Имперского управления безопасности (РСХА), так и пограничной полиции, входившей в его состав.

Это делалось только по поручению советского правительства. Прежде всего, при урегулировании пограничных инцидентов, при высылке из СССР арестованных германских граждан и при приеме высылавшихся из Германии советских граждан, при выполнении соглашений о переселении и эвакуации населения из пограничных зон, так как на территории СССР оказались граждане и этнические немцы, желавшие переселиться в Германию, а также их собственность. В свою очередь, на Западной Украине и в Западной Белоруссии было много поляков, бежавших от германских войск, а после окончания военных действий пожелавших вернуться к постоянному месту жительства, к своим родственникам и имуществу. В свою очередь, на оккупированной немцами территории находились украинцы, белорусы, русские, русины, литовцы и другие лица, желавшие переселиться в СССР. Для решения всех этих проблем правительствами СССР и Германии был подписан ряд соглашений и сформированы смешанные двусторонние комиссии.

Обе стороны были широко представлены в указанных комиссиях сотрудниками спецслужб. Это вполне естественно, так как те проблемы, которые вставали перед комиссиями, входили в их компетенцию. Например, проверка личности переселенцев и беженцев, выдача им разрешения на выезд или въезд, согласия на прием, их сбор и содержание в лагерях типа фильтрационных, организация перемещения через границу, персонального пограничного и таможенного контроля, в том числе за внешнеторговым грузооборотом в пограничных пунктах, изоляции и возвращения нежелательных лиц и т.д.

С другой стороны, сотрудникам советских спецслужб приходилось контактировать с представителями германских спецслужб при обеспечении безопасности визитов руководящих деятелей обоих государств — например, Риббентропа в Москву осенью 1939 г. и Молотова в Берлин в ноябре 1940 г., — а также различных делегаций двух стран. Совокупность всех этих контактов носила рутинный характер, не представляя собой ничего из ряда вон выходящего.

И тем и другим граничащие между собой государства постоянно занимаются вне зависимости от сути господствующих в них общественно-политических систем, государственного устройства и политических режимов. Испокон веку это действительно рутинная практика. Подобного рода контакты и взаимодействие спецслужб разных, тем более граничащих между собой стран всегда были, есть и будут. Но делать из этого факта далеко идущие политические выводы, тем более столь очерняющего характера, — нет ни малейшего основания. Надо обладать патологической склонностью к фальсификациям, чтобы подобные факты преподносить как некое доказательство сотрудничества между НКВД и РСХА, тем более в рамках некоей «дружбы, скрепленной кровью».

Потому как никакой «дружбы », тем более «скрепленной кровью», и уж тем более никакого иного сотрудничества между НКВД и РСХА не было и быть не могло по определению. Фактически с момента образования советско-германской границы и практически до нападения Германии на СССР на этой границе не было ни одного спокойного дня. В указанный период органы госбезопасности СССР раскрыли 66 резидентур германской разведки, разоблачили 1569 германских агентов, из них 1338 в западных областях Украины и Белоруссии, а также в Прибалтике. Кроме того, непосредственно на границе было обезврежено свыше 5000 германских агентов. Было разгромлено около 50 оуновских отрядов, подготовленных германской военной разведкой. На новых территориях вскрыто и ликвидировано многочисленное националистическое подполье, контактировавшее как с германской разведкой, так и со своими единомышленниками по другую сторону границы.

Практически ежедневно происходили кровавые стычки и инциденты между погранвойсками НКВД СССР и пограничной полицией РСХА. Только в 1940 году таких конфликтов произошло 235, в том числе и ожесточенные перестрелки. С обеих сторон имелись раненые и убитые. Чем ближе становилась дата нападения Германии на СССР, тем чаще происходили такие инциденты, тем чаще засылались агенты разведки. Например, накануне войны только на минском направлении было задержано 211 разведывательнодиверсионных групп абвера. Практически ежедневно нарушалась воздушная государственная граница. Порой дело доходило до того, что всего за недельный период таких нарушений насчитывалось свыше полусотни. Наконец, велась активная разведывательная деятельность.

При этом вовсе не следует полагать, что советские спецслужбы занимали пассивную позицию. Отнюдь. Все это имело взаимный характер. На невидимом фронте не бывает ни передышек, ни пассивных наблюдателей. Обе спецслужбы (НКВД и РСХА) исключительно активно противодействовали друг другу. Так что о каком сотрудничестве между НКВД и РСХА в период после заключения договора о ненападении можно говорить?

Что же до якобы заключенного между НКВД и РСХА некоего «антипольского соглашения», то этот миф был запущен в оборот в 1952 г. оказавшимся на Западе польским генералом графом Т. Бор-Коморовским (Бур-Комаровским). Его суть сводится к тому, что-де в целях реализации положений секретного дополнительного протокола к договору о дружбе и границе от 28 сентября 1939 г. между НКВД и гестапо было заключено некое «антипольское соглашение». Миф утверждает, что в соответствии с этим «соглашением » в марте 1940 г. в Кракове состоялось некое совещание «высочайших чинов НКВД и гестапо », на котором обсуждались совместные действия этих спецслужб в борьбе с польским Сопротивлением, а также вопрос о судьбе интернированных в Советском Союзе польских офицеров. Более того, согласно мифу, выходит так, что по результатам этого совещания органами НКВД были уничтожены польские офицеры, захоронение которых было обнаружено в 1943 г. в Катыни.

Ни автор мифа, ни тем более его толкователи не могут назвать ни точной даты краковской встречи, ни лиц, принимавших в ней участие, ни конкретных пунктов достигнутых на них договоренностей. Тем более они не могут привести хоть какие-либо документальные свидетельства о совместных или хотя бы о скоординированных действиях НКВД и гестапо, ориентированных против польского Сопротивления. Однако если покопаться в Политическом архиве министерства иностранных дел ФРГ, то практически все интересующее нас станет понятным.

Итак, 29—31 марта 1940 г. в Кракове действительно на­ходились представители советской комиссии, а не какой-то «особой комиссии НКВД». Как и аналогичная германская, советская комиссия была образована на основе межправительственного соглашения. Она состояла из трех человек: B.C. Егнарова — председатель комиссии, капитан погранвойск НКВД СССР, И.И. Невский — член Советской главной ко­миссии по эвакуации беженцев, В.Н. Лисин — член местной комиссии. В ее задачи входило обсуждение ряда вопросов, связанных с организацией обмена беженцами, и подписание с представителями германской комиссии соответствующего протокола.

Германская делегация состояла из четырех человек: О.Г. Вех-тер — губернатор Краковской области и председатель Германской главной комиссии, Г. Фладе — майор жандармерии и одновременно заместитель Вехтера в указанной комиссии, а так­же два представителя министерства иностранных дел Германии. К германской делегации были прикреплены представители и уполномоченные других ведомств рейха, однако в официальной части встречи, связанной с обсуждением и подписанием протокола, они участия не принимали.

Анализируемый миф исходит из того, что в германской комиссии присутствовали офицеры СС. Однако присутствие в ее составе лиц, имевших офицерские звания СС, вовсе не означало их автоматической принадлежности к гестапо или СД — в Третьем рейхе очень многие государственные служащие, в том числе даже и сотрудники МИДа, состояли в СС и носили соответствующую униформу (например, тот же Риббентроп). Имевшими офицерское звание СС в составе германской комиссии были председатель комиссии О.Г. Вехтер и представитель СД в звании гауптштурмфюрера СС (равнозначно войсковому званию капитана) К. Лишка. Согласно архивным германским документам, никаких лиц из гестапо в германской комиссии не было.

Таким образом, один из важнейших «столпов» мифа — «в совещании приняли участие высочайшие чины НКВД и гестапо » — рассыпался на глазах. Капитана погранвойск НКВД СССР, гауптштурмфюрера (капитана) СС и майора жандармерии к «высочайшим чинам НКВД и гестапо » отнести невозможно.

Что же до сути обсуждавшихся вопросов, то, согласно германским архивным документам, ни проблема польского Сопротивления, ни вопрос об интернированных в СССР офицерах бывшей польской армии во время совещания не поднимались и никак не затрагивались.

Подписанный 29 марта 1940 г. в Кракове советско-германский протокол явился дополнением к соглашению о переселении от 16 ноября 1939 года. В нем, в частности, с уче­том накопленного в ходе переселения опыта уточнялись пункты последнего, а также была дополнена его первая статья применительно к проблеме беженцев, определен круг лиц, которые в качестве беженцев могли быть пропущены через границу к прежним местам проживания.

Ну и где тут обсуждение проблемы интернированных польских офицеров или координации борьбы с польским сопротивлением?

Теперь что касается мифа о расстреле советскими чекистами польских военнопленных в Катыни. Миф был состряпан пресловутым министром пропаганды Третьего рейха Й.Геббельсом. Существует он с 1943 г. Впоследствии его развили Горбачев и Яковлев, а затем и Ельцин. Они оказали испокон веку русофобствующим панам содействие в фабрикации так называемого Катынского дела. Как во время войны, так и в наше время миф принес и приносит колоссальный вред — тогда советско-польским, ныне российско-польским отношениям.

Даже краткий анализ этого мифа требует громадного ко­личества страниц — иначе невозможно будет ни показать, ни тем более доказать, что это не просто миф, а очень подлый и коварный миф. Поэтому позволю себе привлечь внимание уважаемых читателей к необходимости тщательного изучения документально аргументированных книг современного исследователя Юрия Игнатьевича Мухина «Катынский детектив» (М., 1995) и «Антироссийская подлость» (М., 2003). Без какого-либо преувеличения, с абсолютной исторической точностью Ю.И. Мухин блестяще доказал, что ни СССР, ни тем более НКВД СССР никакого отношения к расстрелу поляков в Катыни не имеют. Это дело рук гитлеровских варваров!

Книги Мухина — редчайший случай в межгосударственных отношениях. Дело в том, что когда поляки уже изготовились получить от России грезившуюся им громадную де­нежную компенсацию, то выход этих книг в свет, особенно второй, нанёс по всем польским планам на сей счёт сокрушительный удар. А ведь у нескольких тысяч якобы расстрелянных НКВД польских офицеров нашлось 800 тысяч родственников! И ведь все клацали зубами, требуя компенсации. Но даже полякам с их испокон веку иррационально русофобствующими мышлением и памятью стало понятно, что польских офицеров расстреляли немцы и поэтому с России денег они не получат. Книга Ю.И. Мухина была рассмотрена даже в польском Сейме, депутаты которого выплеснули свое злобно-разочарованное негодование Государственной Думе России. Польша вынуждена была замолчать. И это была высшая награда для автора. Мало кому из историков удается своим скромным трудом не только отбить бешеные атаки врагов Родины, но и, разбив их наголову, сберечь России громадные финансовые средства.

На моей памяти таких случаев всего два. Кстати, оба связаны с неправедными польскими претензиями к России. В 1970-х гг. выдающийся российский историк Вильям Васильевич Похлёбкин в одиночку и во всемирном масштабе отбил бешеную атаку поляков, пытавшихся присвоить себе лавры первенства в изобретении столь любимой не только в России, но и во всем мире водки. Теперь вот такой же подвиг совершил Ю.И. Мухин. И всё же, как говорят на Руси, взялся за гуж — не говори, что не дюж! И автор с удовольствием внесет посильный вклад в разоблачение этого подлого мифа.

* * *

Для сведения. Когда данный том готовился к печати, автору стали известны блестящие публикации Шведа и Стрыгина по вопросу о Катыни. По сути своей они сходны с книгами Мухина. Однако они на максимально возможной на сегодняшний день документальной основе доказали, что поляки были живы, никто их не расстреливал. Эти авторы ясно показали, в каких лагерях содержались польские военнопленные офицеры, на каких работах были задействованы.

* * *

Как указывалось выше, за период кратковременного действия советско-германских договоров о ненападении и о границе, органы госбезопасности СССР раскрыли 66 резидентур германской разведки на советской территории, разоблачили 1569 германских агентов, из них 1338 в западных областях Украины и Белоруссии, а также в Прибалтике. Кроме того, непосредственно на границе было обезврежено свыше 5000 германских агентов. Было разгромлено около 50 оуновских отрядов, подготовленных германской военной разведкой. Ни в одном из этих случаев не было захвачено каких-либо документов и ни разу ни от одного из арестованных шпионов не были получены сведения о том, что германская агентура хоть раз сообщала в Берлин что-либо хоть отдаленно напоминающее о расправе советских чекистов с польскими офицерами. Уж поверьте, если бы такой факт имел место, то тевтоны обыграли бы эту ситуацию в свою пользу. Когда, например, во вре­мя западного похода (разгром Франции) вермахт захватил документы, свидетельствовавшие о планировании Великобританией и Францией нанесения бомбовых ударов по советским центрам нефтедобычи и переработки на Кавказе и в Закавказье, немцы немедленно опубликовали их, поиздевавшись и над англо-французской коалицией, и над Москвой. А что могло бы им помешать осуществить такую же публикацию или прово­кацию, знай они хотя бы приблизительно, что Советы расстре­ляли польских офицеров? Да ничего! Они с удовольствием осуществили бы эту провокацию и немало поживились бы на ней — точно так же, как они это сделали в 1943 г.!

Более того. Во время освободительного похода на За­падную Украину и в Западную Белоруссию советской разведкой были захвачены документы польской приграничной «пляцувки» (разведотделения), которая занималась развед­кой в приграничных районах Советского Союза139. Оказалось, что «пляцувка » имела агентуру не только на Украине (в Киеве), не только в Белоруссии (особенно в пригранич­ных районах), но даже в глубоком тылу СССР — в Сибири (в Новосибирске) и в Средней Азии (например, в Ташкенте). Часть агентов была обезврежена. Другая часть сумела уйти из поля зрения органов госбезопасности СССР. В целом, конечно же, это промашка со стороны чекистских органов. Правда, на невидимом фронте бывают как успехи, так и неудачи.

Но вот с точки зрения разоблачения подлого мифа о расстреле польских офицеров, напротив, хорошо, что часть польской агентуры сохранилась. Потому как до нападения Германии на СССР ни один из польских агентов никогда не сообщал о чем-либо хотя бы отдаленно напоминающем факт якобы имевшей место расправы советских органов госбезо­пасности с пленными польскими офицерами. Если бы имелся хоть малейший признак этого, то, смею вас уверить, бес­прецедентное русофобство руководства польской разведки автоматически взяло бы верх, и оно тут же по дипломати­ческим каналам стало бы кричать на весь свет, что-де боль­шевики перестреляли их офицеров. Тем более что полякам было легко это сделать, потому как в ноябре 1939 г. нахо­дившееся тогда в городке Анжер (на северо-западе Франции) эмигрантское правительство Польши (создано ещё 30 сентяб­ря 1939 г.) официально объявило войну Советскому Союзу. Обвинить противника в жестокой расправе над военноплен­ными — к слову сказать, это объявление войны Советскому Союзу как раз и привело к тому, что из интернированных польские офицеры превратились именно в военноплен­ных, — самое милое дело! Тут уж вся «демократическая об­щественность» Запада завыла бы таким истошным воем, что не приведи Господь! Но ничего подобного поляки не сдела­ли вплоть до 1943 г. Следовательно, подчеркиваю это вновь, у польской разведки не было ни малейшего сигнала на эту тему, потому как и самого такого варварского события не имело места быть. Пока из-за начавшейся войны эти польские офицеры не попали в руки гитлеровцев.

После начала Великой Отечественной войны находившее­ся в Лондоне руководство польской военной разведки пошло на сотрудничество с советской военной разведкой. В процессе первых же контактов выяснилось, что поляки располагали хорошо законспирированной агентурной сетью не только в са­мой Польше (а также почти во всех странах Европы), но и на бывших польских территориях, которые в 1939 г. были заня­ты войсками Красной Армии и в результате отошли к СССР. Более того, оказалось, что поляки обладали действительно хо­рошими агентурными возможностями на этих территориях и были в состоянии добывать практически любые сведения о действиях гитлеровцев на оккупированных территориях, в том числе, естественно, и о передвижениях германских войск. Так вот, за весь период сотрудничества с советской военной раз­ведкой руководство польской военной разведки ни разу не предъявило никаких претензий и уж тем более протестов в свя­зи с якобы имевшим место расстрелом советскими органами госбезопасности.

* * *

Небольшой комментарий. Насчет того, что поляки обла­дали хорошими агентурными позициями на этих территори­ях, советским разведслужбам было прекрасно известно ещё до войны. Едва только первый красноармеец вступил на зем­лю «восточных окраин » Польши, польские генералы, кото­рые, к слову сказать, даже и не получили формального при­каза удравшего главнокомандующего Рыдз-Смиглы вести во­енные действия против РККА, прямо 17 сентября 1939 г. начали создавать подпольные структуры для разведыватель­но-диверсионной и иной подпольной работы в советском тылу. Поскольку их было очень много, перечислять их не бу­дем. Сразу назовем итоговую организацию, объединившую «художественную самодеятельность » польских генералов. 3 октября 1939 г. в подвале Польского Сбербанка в Варшаве состоялось нечто вроде учредительного собрания, которое создало подпольную организацию «Служба победе Польши». Известному польскому генералу Сикорскому показалось это­го мало, и он своим приказом от 13 ноября 1939 г. преобра­зовал «Службу победе Польши» в «Союз вооруженной борь­бы» («СВБ»; польское название Zwizek Walki Zbrojnej, польское сокращение ZWZ). «СВБ» стал руководить тот са­мый генерал Сосновский, о котором впоследствии не без уп­река в адрес поляков говорил Сталин. Не без упрека, пото­му как ему прекрасно было известно, что именно «СВБ » под руководством Сосновский осуществляло активную разведы­вательно-диверсионную и иную подрывную деятельность на территории СССР, в том числе и на вошедших в состав Со­ветского Союза территориях Западной Украины и Западной Белоруссии. А знал он прекрасно потому, что НКВД и ГРУ взяли едва ли не под полный контроль все организации «СВБ» на советской территории, постепенно разлагая и лик­видируя их, но ликвидируя организационно, а не физически. Естественно, за исключением тех, кто оказывал серьезное во­оруженное сопротивление. С этими не церемонились. Более того. ГРУ исхитрилось внедрить своего агента в находившийся в эмиграции аппарат главнокомандования «СВБ » и с этой по­зиции влиять на деятельность ее подпольных структур, не го­воря уже о том, что и подробно информировать Москву обо всем, что они делали. А НКВД взяло под особый агентурный контроль прежде всего разведывательные подразделения «СВБ»

Так вот, все это к тому, что, несмотря на такие серьез­ные агентурные позиции НКВД и ГРУ в польских подпольных структурах, вплоть до 22 июня 1941 г. не было получено ни­каких материалов, которые свидетельствовали бы о том, что «СВБ» проявляло хоть какой-либо интерес к якобы имевше­му место факту расстрела польских военнопленных. К судь­бе польских военнопленных — да, проявляли интерес. Но проявляли интерес к судьбе военнопленных поляков именно потому, что все они были живы вплоть до 22 июня. Потому как в СССР никто их не расстреливал. Даже тех, кого взяли с поличным на подрывной, разведывательной или диверси­онной деятельности. А брали, надо сказать, тысячами. Но тысячами же и высылали по приговору суда в Сибирь. Прав­да, один случай физического уничтожения был — разведы­вательная организация львовского филиала «СВБ» во второй половине 1941 г. была уничтожена по приказу главного ру­ководства «СВБ». Только вот чекисты к этому никакого от­ношения не имели.

В связи с этим периодом сотрудничества необходимо от­метить также и следующее. Во время переговоров в июле 1941 г. с советским послом в Лондоне И.М. Майским о зак­лючении между СССР и Польшей пакта о военной взаимо­помощи против гитлеровской Германии министр иностранных дел польского эмигрантского правительства Залесский встре­тил саму эту идею без особого энтузиазма. Но причиной его отсутствия было непонимание ими понятия «польское госу­дарство в его национальных границах». Сыр-бор на перего­ворах разгорелся только из-за того, что поляки пытались требовать восстановления границ своего государства по со­стоянию на 1 сентября 1939 г. Хотя им прекрасно было из­вестно, что ни Великобритания, ни Франция их требования не поддерживают и, более того, считают, что никакого воп­роса о возврате Польше Западной Украины и Западной Бе­лоруссии и быть не может.

Главное же в том, что на переговорах не возникла даже тень намека на вопрос о якобы имевшем место расстреле со­ветскими чекистами в 1940 г. польских офицеров. Напротив, поляки откровенно требовали полного освобождения всех своих граждан, находившихся в советском плену. То есть, требуя их освобождения, поляки твердо знали, что Советы никого из этих пленных не расстреливали. По настоянию польской стороны и с санкции Сталина такая формулировка была отражена в особом протоколе к пакту (подписан 30 июля 1941 г.). Она гласила, что правительство СССР «предоставит амнистию всем польским гражданам, содержащимся ныне в заключении на советской территории в качестве военнопленных или на других достаточных основаниях» (Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. М., 1944. Т. I. С. 121). И когда в декабре 1941 г. в Москве состоялась встреча польской делегации со Сталиным, то по данному вопросу Верховный Главнокомандующий ответил коротко, но ясно: «Мы освободили всех, даже тех, которые прибыли в СССР с вредительскими заданиями генерала Сосновский».

* * *

Небольшой комментарий. В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 августа 1941 г. 389 041 гражданин Польши, в том числе 200 828 поляков по национальности, были амнистированы и освобождены, несмотря на то, что в подавляющем большинстве это были действительно активные враги СССР.

* * *

То есть поляки и тут никак не поднимали тему якобы рас­стрелянных НКВД польских офицеров. А ведь любой визит любой правительственной делегации в иностранное государ­ство априори обеспечивается информацией разведки. Тем бо­лее во время войны. Значит, и на тот момент польская воен­ная разведка не располагала никакими сведениями на этот счет всего лишь по той причине, что советские чекисты по­просту не устраивали такого варварства. Прекрасная агентур­ная сеть польской военной разведки на этих территориях в любом случае зафиксировала бы расстрел нескольких тысяч польских офицеров, тем более что польская разведка вела не­гласное наблюдение за ними. Подчеркиваю, что прямо или косвенно польская агентура узнала бы об этом и по радио (она практически вся была радиофицирована) сообщила бы своему руководству в Лондон. Но ничего подобного не было.

Ну, и, наконец, самые убойные аргументы в поддержку безукоризненно точной, исторически выверенной аргумента­ции Мухина и других авторов.

1. В направленном в Генштаб и ГРУ «Спецсообщении о подготовке Германией войны против СССР» от 3 июня 1941 г. разведотдел Западного Особого Военного Округа сообщил уникальную деталь, связанную с интернированными польскими офицерами. Было установлено, что забрасывавшаяся гер­манской военной разведкой на советскую территорию агентура имела в том числе и задание выяснить, «призываются ли в Красную Армию офицеры бывшей польской армии, если да, то каково их отношение к этому мероприятию и их мо­ральный облик»141. А ведь это означает, что в указанное вре­мя все интернированные (пленные) польские офицеры были живы. То есть НКВД их не расстреливал! И германская во­енная разведка прекрасно знала об этом. Хочу обратить вни­мание на одно обстоятельство. Дело в том, что по существо­вавшим тогда правилам между разведотделами штабов за­падных приграничных военных округов и территориальными органами госбезопасности и погранразведкой существовала официальная практика интенсивного обмена информацией. Попавшие в сводку разведотдела ЗапОВО указанные выше сведения были получены войсковыми разведчиками именно от территориальных органов госбезопасности и от погранич­ников, так как борьба с забрасывавшейся вражеской аген­турой — это их компетенция.

2. Германская военная разведка действительно твердо зна­ла, что все польские военнопленные живы. Ибо, к сожалению (для предвоенной ситуации, но к счастью в связи с так назы­ваемым «Катынским делом»), была осведомлена о разверну­том в приграничных военных округах интенсивном строитель­стве аэродромов, в котором польские военнопленные, вклю­чая и офицеров, активно использовались. Дело в том, что в соответствии с постановлением от 24 марта 1941 г. Совета на­родных комиссаров СССР и ЦК ВКП(б) в целях обеспечения боеспособности ВВС страны в новых условиях на НКВД СССР были возложены функции аэродромного строительства в за­падных приграничных округах. Во исполнение данного поста­новления приказом НКВД СССР № 00328 от 27 марта 1941 г. в составе НКВД было организовано Главное управление аэро­дромного строительства — ГУ АС. Работы в ГУ АС велись си­лами заключенных, приговоренных к исправительно-трудовым работам, а также польских военнопленных, в том числе и офи­церов. Польские военнопленные работали на строительстве 11 объектов ГУАС в ЗапОВО.

По состоянию на 15 июня 1941 г. на объектах аэродром­ного строительства в западных приграничных округах исполь­зовались 225 791 заключенный из числа советских граждан и 16 371 польский военнопленный, в том числе и офицеры. Кто не верит, пусть заглянет в архивы: ГАРФ. Ф. 9414. Оп. 1. Д. 1165. Л. 60. Вот почему германская военная разведка и ста­вила перед забрасывавшейся на советскую территорию аген­турой такое задание — «призываются ли в Красную Армию офицеры бывшей польской армии, если да, то, каково их от­ношение к этому мероприятию и их моральный облик». Аб­вер достоверно знал, что все польские офицеры живы и ис­пользуются советами на строительстве оборонительных объектов в западных приграничных округах, прежде всего в ЗапОВО!

Фальсификаторы постоянно навязывают всем мнение о том, что по решению Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г. поляков расстреляли. В настоящее время практичес­ки полностью доказано, что «постановление Политбюро ЦК ВКП (б) от 5 марта 1940 г.» о расстреле поляков являет­ся фальшивкой (см. фото). Весной 1940 г. постановлениями Особого совещания при народном комиссаре внутренних дел СССР часть польских военнопленных офицеров была осуж­дена на сроки от трех до восьми лет исправительно-трудо­вых лагерей по упрощенной юридической процедуре, предус­мотренной решением Политбюро ЦК ВКП (б) № 13/144-ОП от 5 марта 1940 г.! Итак, Политбюро приняло решение не о расстреле поляков, а всего лишь о применении упрощенной юридической процедуры осуждения! К тому же осуждения не к расстрелу, а к определенным срокам ИТЛ. Согласитесь, что разница есть. По современным понятиям упомянутое постановление Политбюро возможно, не является достаточным правовым основанием. Но в те времена было именно так. И с реалиями эпохи приходится считаться.

Кстати говоря, это Постановление уже в наше время было сфальсифицировано. Из него сделали «доказательство», что якобы этим документом была предрешена трагическая судь­ба польских военнопленных. И, как и всегда, фальсификато­ры опозорились. У них хватило ума задом наперед поставить подпись Сталина на сфальсифицированном документе. Яко­бы его резолюция стоит хотя и в левом верхнем углу, но сде­лана она сверху вниз, хотя никогда в своей жизни Сталин не ставил подобных подписей. Он всегда писал резолюции и ста­вил свои подписи действительно только в верхнем левом углу, но только снизу вверх! Ведь он же был правша! Сотни и тыся­чи документов именно с таким расположением его резолюций и подписи наиболее убойное доказательство тому. Тем не менее фальсификаторы в качестве «доказательства» умышленно приводят «документ» с крайне нехарактерными для Сталина расположением его подписи и резолюции! Что можно сказать по этому поводу?! Идиоты и подлецы — они и есть идиоты и подлецы! Явно использовали сохранившийся резиновый штемпель с факсимиле личной подписи Иосифа Вис­сарионовича. В 2003 г. он экспонировался на выставке «1953 год. Между прошлым и будущим».

В этой связи не могу не рассказать о том, как ориги­нально обошел всех фальсификаторов «катынского дела » начальник Управления НКВД СССР по делам о военноплен­ных майор П. Сопруненко. Будучи давно на пенсии, но со­хранив ясность ума и изрядное чувство юмора, Сопруненко незадолго до своей кончины устроил интересное шоу... Целая группа «перестроечных комиссаров» нагрянула к нему с неожиданным визитом, дабы сей «злыдень» перед телекамерами поведал «граду и миру » о том, как он и ему подобные супостаты расстреляли несчастных поляков. Старый чекист «не подвел »: выдал леденящую душу жут­кую историю расстрелов с точным описанием интеръеров своего управления и даже назвал «точное количество не­винно убиенных поляков ». И вскоре скончался, по-видимо­му, усмехаясь напоследок. Вооруженная телекамерами группа «перестройщиков» ринулась в сохранившееся зда­ние управления НКВД, где якобы происходили расстрелы, намереваясь снять очередной документальный фильм убой­ной силы. И вот тут-то грянул такой конфуз, что всей этой публике пришлось прикусить языки. Они наглядно убе­дились, что в указанном Сопруненко здании просто тех­нически невозможно было расстреливать сотни человек за ночь, о чем так «убедительно » вещал старый чекист. И во­обще, ничто там не напоминало те «подробности», ко­торыми до отвала «накормил » бандерлогов перестройки старый чекист.

Попавшие указанным выше образом «под раздачу» польские военнопленные офицеры оказались в трех отделени­ях Вяземлага — Вяземского исправительно-трудового лагеря НКВД СССР: в Кудринском АБР№ 10, Смоленском АБР№ 9 и Краснинском АБР № 11. АБР расшифровывается как асфаль­тобетонные районы. Дело в том, что Вяземлаг в основном зани­мался строительством новой автомагистрали Минск — Москва. Строительство было разбито на 12 районов-участков, которые и получили название АБР. Так вот, контингент № 9 АБР из числа советских граждан, то есть те самые 225 791 чел., были пере­брошен на строительство аэродромов. Польский контингент з/к из указанных выше трех АБР также был переброшен на аэродромное строительство. По состоянию на 26 июня 1941 г. — к слову сказать, война-то уже четыре дня как идет — в Купринском АБР находилось 2932 польских з/к, в Смоленском АБР — до 2000 польских з/к, в Краснинском АБР — более 3000 человек. Соответственно общая цифра —16 371 — сложи­лась в результате того, что были использованы польские воен­нопленные из других лагерей.

Считается, что часть этих польских военнопленных не была эвакуирована, за что персональную ответственность должен был нести начальник Вяземлага НКВД СССР инженер-подполковник Г.А. Саркисьянц. Однако, как свидетель­ствуют архивные данные, оснований обвинять Г.А. Саркись-янца в общем-то нет. По данному вопросу см. нижеприводи­мые архивные документы.

И вот ещё что. В 2004 г. издательство «Вече » выпустило на русском языке интересную книгу французского историка Алена Деко «Великие загадки XX века». Саму же эту книгу Деко написал ещё лет за двадцать — двадцать пять до того, как она была издана на русском языке. Так вот, Деко четко, логично, ясно и убедительно доказал, что расстрел польских офице­ров — дело рук гитлеровских варваров. Деко отыскал очевид­цев, видевших, как гитлеровцы впоследствии свозили на гру­зовиках полусгнившие трупы к тому месту, где затем с боль­шой помпой «обнаружили следы советских злодеяний ». Более того, он к тому же отыскал и неопровержимые свидетельства того, что кое-кто из числившихся расстрелянными злодеями-чекистами польских офицеров впоследствии обнаружились не только живыми, но и даже весьма здоровыми и упитанными.

В заключение привожу три архивных документа:

1. Из коллекции ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 1. Д. 510. Л. 84-85, подлинник:
ПОСТАНОВЛЕНИЕ СНК СССР № 1626-390 СС О ВОЕННОПЛЕННЫХ
Москва 3 октября 1939 г. Сов. секретно (Особая папка)
О военнопленных
Совет Народных Комиссаров Союза СССР постановляет:

1. Военнопленных солдат-украинцев, белорусов и других национальностей, родина которых на территории Западной Украины и Западной Белоруссии, распустить по домам.

2. Для строительства дороги Новоград-Волынский — Корец —Львов оставить 25 000 военнопленных на срок до конца декабря (окончание строительства 1-й очереди).

3. Выделить в отдельную группу военнопленных солдат, родина которых находится в немецкой части Польши, и содержать их в лагерях до переговоров с немцами и решения вопроса об отправке их на родину.

4. Для военнопленных офицеров организовать отдельный лагерь. Офицеров в чине от подполковника до генерала включительно, а также крупных государственных и военных чиновников содержать отдельно от остального офицерского состава в особом лагере.
5. Разведчиков, контрразведчиков, жандармов, тюремщиков и полицейских содержать в отдельном лагере.

6. Задержанных чехов в числе 800 чел. отпустить, взяв с каждого из них подписку, что не будут воевать против СССР.

7. Обязать Экономсовет при СНК СССР выделить Управлению по делам военнопленных для обслуживания военнопленных 20 кинопередвижек и 5 походных типографий.

8. Установить для военнопленных офицеров несколько улучшенный паек против установленного для солдат.

9. Обязать Центросоюз (головная организация потребкооперации СССР. — A.M.) организовать при лагерях продуктовые и промтоварные ларьки.

Небольшой комментарий к п. 7—9. Кто бы вразумительно объяснил, зачем Молотову понадобилось для обслу­живания военнопленных выделять 20 кинопередвижек и 5 по­ходных типографий, если их планировалось расстрелять? Неужели для того, чтобы они, будучи распропагандирован­ными советскими кинофильмами и листовками, встали бы на краю расстрельного рва?

А зачем надо было улучшать офицерам паек против установленной нормы? Неужели для того, чтобы, как в деревнях перед Рождеством, откормить для забоя кабанчика?

А для чего нужно было организовывать продуктовые и промтоварные ларьки при лагерях? Чтобы военнопленные ходили да облизывались, глядя на продукты и промтовары? Ведь ларьки Центросоюза благотворительностью не занимались и бесплатно ничего не отпускали.

Да нет же, все куда прозаичнее. Лагеря для военнопленных, конечно, не сахар и уж тем более не курорт с паненками, однако советское руководство действительно созда­вало более или менее сносные условия, в том числе и в час­ти, касающейся культурной жизни. Что же до ларьков, то военнопленных планировали использовать на различных ра­ботах с денежной оплатой их труда. Кстати говоря, весьма неплохой. А заработанные деньги они могли потратить на удовлетворение собственных нужд — от дополнитель­ного питания до курева. Потому как никого расстреливать не собирались! И не расстреливали!

10. Все военнопленные, как офицеры, так и солдаты, обязаны все ценности, а также деньги сверх установленной нормы, установленной Управлением по делам военнопленных, сдать администрации лагерей на хранение под квитанцию.

Опять-таки небольшой комментарий. Если собира­лись всех шлепнуть, тo зачем эти квитанции? Кому они нужны в таком случае, если по их количеству, не говоря уже о содержании, можно поименно установить, скольких расстреляли?

11. Разместить военнопленных в следующих лагерях:

а)    генералов, подполковников, крупных военных и государственных чиновников и всех остальных офицеров поместить на Юге (в Старобельске);
б)    разведчиков, контрразведчиков, жандармов, полицейских и тюремщиков — в Осташковском лагере Калининской обл.;
в)    пленных солдат, родина которых находится в немецкой части Польши, содержать в Козельском лагере Смоленской обл. и Путивльском лагере Сумской обл.
Председатель СНК Союза ССР    (В. Молотов)
Управляющий делами СНК Союза ССР    (М. Хломов)

2. Из архива Центра хранения историко-документальных коллекций (ЦХИДК). Ф.1/п. Оп. 1е. Д. 2. Л. 223, подлинник:
СВОДКА УПВ НКВД СССР О ВОЕННОПЛЕННЫХ, ПОСТУПИВШИХ,
ОТПРАВЛЕННЫХ В ЗАПАДНУЮ БЕЛОРУССИЮ, ЗАПАДНУЮ УКРАИНУ И ГЕРМАНИЮ И ОСТАВШИХСЯ В ЛАГЕРЯХ НКВД СССР

Москва    19 ноября 1939 г.    Сов. секретно

Сводка о военнопленных, поступивших, отправленных и остав­шихся в лагерях НКВД
Всего поступило военнопленных    25 000 чел.
Отправлено в Западную Белоруссию Западную Украину    2 400 чел.
Передано германским властям    43 000 чел.
Содержится в лагерях:
а)    офицерского состава    8 500 чел.
б)    полицейских и жандармов    6 500 чел.
Всего содержится офицеров, полицейских и жандармов в Старобельском. Козельском Осташковском лагерях    15 000 чел.
Содержится в лагерях на работах Наркомчермета рядового и мл[адшего] командного] состава    10 400 чел.
Содержится в Ровнинском лагере рядового и мл[адшего] командного] состава .... 14 200 чел.
Итого содержится в лагерях Наркомчермета и в Ровнинском солдат и мл[адшего] командного] состава     24 600 чел.
Итого содержится во всех лагерях НКВД военнопленных     39 600 чел.
Начальник Управления НКВД СССР по делам о военнопленных майор П.Сопруненко

3. Из коллекции ГАРФ. Ф. 9401. Оп. 2. Д. 173 Л. 125— 126, подлинник:

СПРАВКА А.Н.БРОННИКОВА О КОЛИЧЕСТВЕ ВОЕННОПЛЕННЫХ ПОЛЯКОВ, СОДЕРЖАВШИХСЯ В ЛАГЕРЯХ НКВД В 1939— 1941 гг.

Москва    1 ноября 1945 г.     Сов. секретно

Справка
Военнопленные поляки, содержавшиеся в лагерях НКВД в 1939—1941 гг.
Всего военнопленных поляков захвачено частями Красной Армии     130 242
из них всего убыло    130 075
в том числе:

а)    освобождено из лагерей и отправлено в 1939 г. в западные области Украины и Белоруссии уроженцев этих областей    42 400
б)    в соответствии с постановлением СНК № 1691—415 от 14.10.39 г. передано немцам в октябре-ноябре 1939 г. поляков уроженцев территорий отошедших к Германии.... 42 492
в)    передано немцам в 1940—1941 гг. военнопленных инвалидов    562
г)    в сентябре-октябре 1941 г. передано на формирование Польской армии и отправлено в Иран    25 115
д)    передано в распоряжение УНКВД, на территории которых дислоцировались лагеря (через 1-й спецотдел НКВД СССР) 15 131
е)    умерло в лагерях НКВД за все время 396
ж)    бежало из лагерей НКВД за все время 1082
з)    потеряно от бомбардировки эшелонов при эвакуации Львовского лагеря 1834
и) прочие убытия (освобождено из лагерей по заключениям, а также инвалидов и не принятых в Польскую армию)    1063

Содержится в Спасозаводском лагере № 99 на 1 ноября 1945 г    167

Начальник 2 отдела ГУПВИ НКВД СССР майор
(Бронников)


Небольшая разница между исходными количествами во­еннопленных по балансам возникла вот по какой причине. На основании приказа НКВД СССР № 00806 от 6 июля 1940 г. «О перевозках интернированных в Литве военнослужащих и полицейских бывшего Польского государства в лагеря НКВД СССР для военнопленных», по которому в Советский Союз должны были вывезти 4767 человек, в том числе 859 офицеров, по состоянию на 23 июля 1940 г. в Козельский лагерь было доставлено 2353 человека из числа польских офицеров и полицейских, а в Юхновский — 2023 из рядовых и млад­шего комсостава. На основании приказа № 001011 от 15 августа 1940 г. из Латвии было вывезено в лагеря 913 польских граждан, в том числе 107 офицеров.

Если принять во внимание эти цифры, то итоговый баланс, составленный за подписью майора Бронникова, становится понятным. Он даже должен быть чуточку большим — на 47 человек. Потому как если приплюсовать численность всех дополнительных контингентов 1940 г., то должно получиться 130 289, а у Бронникова указано только 130 242. Надо полагать, что недостающие 47 человек по каким-то не отраженным в документах причинам просто не были определены в лагеря.

Ну а теперь главный вопрос. Где здесь злодейски рас­стрелянные чекистами польские военнопленные офицеры? Ведь балансы 1939 г. и 1941/1945 г. практически сходятся! Указаны все категории убытия, в том числе даже и сбежавшие. Где тут злодейство чекистов? Где, если чекисты даже о своих промахах честно написали — 1082 польских военнопленных сбежали? Заметьте также, что оба документа — внутренние, документы НКВД. Разве начальник Управления НКВД СССР по делам о военнопленных майор П. Сопруненко или тот же начальник 2-го отдела ГУПВИ майор А.Н. Бронников посмели бы лгать своему начальству, особенно если учесть, что начальством у них был не кто иной, как Л.П. Берия?

Ну и до каких же пор Великая Россия будет терпеть оскорбительные нападки взбесившихся от безнаказанности польских руководителей? До каких же пор официальной Варшаве будет позволено оскорблять Советский Союз и его правопреемницу — Российскую Федерацию? Сколько же ещё нужно фактов и доказательств, чтобы раз и навсегда замолчали русофобствующие голоса в Варшаве?

Не пора ли органам исполнительной и судебной власти РФ с применением уголовного законодательства разобраться с главными фальсификаторами «Катынского дела» за причинение колоссального ущерба Советскому Союзу и его правопреемнице Российской Федерации в сфере советско-польских, а затем и российско-польских отношений? Ведь имена всех этих фальсификаторов хорошо известны.

Мартиросян А.Б.