Росархив разсекретил документы по Катыни

04.05.2010 16:26

| Печать | E-mail

28 апреля 2010 года Росархив обнародовал ряд документов по «Катынскому делу». Многие СМИ поспешили представить это как сенсацию. Но как оказалось, «эти документы известны специалистам давно».
«Среди опубликованных на официальном сайте Росархива документов – докладная записка Берии Сталину. В ней нарком внутренних дел предложил рассмотреть дела военнопленных поляков в особом порядке. Также опубликована докладная записка Хрущеву о ликвидации учетных дел расстрелянных офицеров и другие важные документы» (http://www.news.km.ru/rosarxiv_raskryl_o_katyni_to_cht).
По результату собственного расследования Катынского дела («Катынский детектив») изследователь Юрий Игнатьевич Мухин сделал вывод, что вся история расстрела польских офицеров сотрудниками НКВД полностью сфальсифицирована. Поляков расстреляли солдаты вермахта.
Такой же вывод делает историк Арсен Беникович Мартиросян, работы которого мы неоднократно выносили на наш сайт. Ниже приводим материал А.Б. Мартиросяна о расстреле польских офицеров в Катыни (http://delostalina.ru/?p=223). Для того, чтобы понять возможные причины попыток навязать россиянам чувство вины за Катынскую трагедию в наше время, мы рекомендуем обратиться к семинарам Санкт-Петербургского отделения КПЕ «Мистика Катыни» и «О возможностях интеграции».

Информационно-аналитическая служба ВПП КПЕ (ИАС КПЕ)

Кто расстрелял пленных польских офицеров в Катыни

Польским властям вновь неймётся. В который уже раз они устраивают пропагандистские пляски вокруг фальшивки, запущенной в своё время министром пропаганды Третьего рейха Геббельсом, о том, что НКВД СССР по приказу Сталина весной 1940 г. расстрелял тысячи польских военнопленных офицеров.

КАК ИЗВЕСТНО, фальшивка эта со временем обросла соответствующей “документацией” и стала чуть ли не официальной версией. Но ведь есть и подлинные документы, есть блестяще, прежде всего документально, аргументированные книги современного историка-исследователя Юрия Игнатьевича Мухина — “Катынский детектив” (М., 1995) и “Антироссийская подлость” (М., 2003). Книги, в которых с абсолютной исторической точностью доказано, что расстрел поляков в Катыни — дело рук гитлеровских варваров!

Не будем здесь касаться документальных свидетельств военных и послевоенных лет, неоднократно публиковавшихся. Есть и другие свидетельства, не менее убедительные.
За период кратковременного действия советско-германских договоров о ненападении и о границе в период с 23 августа 1939 г. по 22 июня 1941 г. органы госбезопасности СССР раскрыли 66 резидентур германской разведки на советской территории, разоблачили 1569 германских агентов, из них 1338 — в западных областях Украины и Белоруссии, а также в Прибалтике. Кроме того, непосредственно на границе было обезврежено свыше 5000 германских агентов, разгромлено около 50 оуновских отрядов, подготовленных германской военной разведкой.

Так вот, ни в одном из этих случаев не было захвачено каких-либо документов и ни разу ни от одного из арестованных не были получены сведения о том, что германская агентура хоть раз сообщала в Берлин что-либо отдаленно напоминающее о расправе советских чекистов с польскими офицерами. Не было получено и каких-либо сведений о том, что им хоть в какой-либо форме давали задания по этому вопросу. А ведь, по фальшивке, расстрел польских военнопленных был совершен якобы ещё весной 1940 года.

Уж поверьте, если такой факт имел бы место, то тевтоны обыграли бы эту ситуацию в свою пользу. Геббельс своё дело знал. Когда, например, во время западного похода (разгром Франции) вермахт захватил документы, свидетельствовавшие о планировании Великобританией и Францией бомбовых ударов по советским центрам нефтедобычи и переработки на Кавказе и в Закавказье, Берлин немедленно опубликовал их, поиздевавшись и над англо-французской коалицией, и над Москвой. А что могло бы им помешать осуществить такую же публикацию или провокацию, если бы они хоть приблизительно знали, что Советы расстреляли польских офицеров?!

Далее. Во время освободительного похода на Западную Украину и в Западную Белоруссию были захвачены документы польской приграничной “пляцувки” (разведотделения), которая занималась разведкой в приграничных районах Советского Союза. Оказалось, что “пляцувка” имела агентуру не только на Украине (в Киеве), не только в Белоруссии (особенно в приграничных районах), но даже и в глубоком тылу СССР — в Сибири (в Новосибирске), в Средней Азии (в Ташкенте). Часть её была обезврежена. Другая часть сумела временно уйти из поля зрения органов госбезопасности СССР.

С точки зрения разоблачения подлого мифа о расстреле советскими чекистами польских офицеров, может, и хорошо, что часть польской агентуры на некоторое время выпала из поля зрения органов госбезопасности СССР. Потому как до нападения Германии на СССР ни один из временно оставшихся на свободе польских агентов “пляцувки” никогда не сообщал о каких-либо фактах якобы имевшей место расправы советских органов госбезопасности с пленными польскими офицерами. Если бы был хоть малейший признак этого, то, смею вас уверить, беспрецедентное русофобство руководства польской разведки того времени автоматически взяло бы верх и тут же по дипломатическим каналам был бы поднят шум на весь свет, что, мол, большевики перестреляли их офицеров.

Тем более что полякам было легко это сделать, потому как ещё в ноябре 1939 года находившееся тогда в городке Анжер (на северо-западе Франции) эмигрантское правительство Польши (создано 30 сентября 1939 г.) официально объявило войну Советскому Союзу. Обвинить противника в жёстокой расправе над военнопленными (к слову сказать, это идиотское объявление войны Советскому Союзу как раз и привело к тому, что из интернированных польские военнослужащие, в том числе и офицеры, превратились именно в военнопленных) — самое милое дело! Тут уж включилась бы вся “демократическая общественность” Запада. Но ничего подобного поляки не делали вплоть до 1943 г., то есть до тех пор, пока Геббельс не “осчастливил” их своей варварской мистификацией. Следовательно, у польской разведки не было ни малейших сигналов по этому поводу, как не было и самого такого варварского события. Пока из-за начавшейся войны эти польские офицеры, к глубокому сожалению, не попали в руки гитлеровцев.

Но до нападения гитлеровской Германии на Советский Союз польские военнослужащие, по милости своего же эмигрантского правительства ставшие военнопленными, находились под защитой Женевской конвенции от 27 июля 1929 г. об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях. Советский Союз официально присоединился к этой конвенции ещё 12 июля 1930 года. Полностью юридическое оформление этого присоединения было осуществлено должным образом уполномоченным наркомом по иностранным делам СССР М.М. Литвиновым 25 августа 1930 года: РГАСПИ (ранее — ЦГАОР СССР). Ф. 9501. Oп. 5. Ед. хр. 7. Л. 22. Советский Союз строго соблюдал положения этой конвенции.

После начала Великой Отечественной войны находившееся в Лондоне руководство польской военной разведки не без нажима британской разведки пошло на сотрудничество с советской разведкой. В первых же контактах выяснилось, что поляки располагали глубоко законспирированной агентурной сетью не только на оккупированной гитлеровцами территории Польши (а также почти во всех странах Европы), но и на бывших польских территориях, которые в 1939 году были заняты войсками Красной Армии и в результате отошли к СССР. Более того, оказалось, что польская военная разведка обладала действительно хорошими агентурными возможностями на этих территориях и была в состоянии добывать практически любые сведения о действиях как немецких, так и советских властей. Так вот, за весь период сотрудничества с советской разведкой руководство польской военной разведки ни разу не предъявило никаких претензий и уж тем более протестов в связи с якобы имевшими место расстрелами.

Во время переговоров в июле 1941 г. с советским послом в Лондоне И.М. Майским о заключении между СССР и Польшей пакта о военной взаимопомощи против гитлеровской Германии также не возникло никаких вопросов по этому поводу. Напротив, поляки настойчиво требовали полного освобождения всех своих граждан, находившихся в советском плену. Выходит, требуя их освобождения, поляки заведомо и твёрдо знали, что Советы никого из этих пленных не расстреливали. По настоянию польской стороны и с санкции Сталина такая формулировка была отражена в особом протоколе к пакту (подписан 30 июля 1941 г.). Она гласила, что правительство СССР “предоставит амнистию всем польским гражданам, содержащимся ныне в заключении на советской территории в качестве ли военнопленных, или на других достаточных основаниях” (“Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны”, М., 1944, т. I, стр. 121).
И когда в декабре 1941 года в Москве состоялась встреча польской делегации со Сталиным, то по данному вопросу Верховный Главнокомандующий ответил коротко, но ясно: “Мы освободили всех, даже тех, которые прибыли в СССР с вредительскими заданиями генерала Соснковского” (министр обороны в польском эмигрантском правительстве в Лондоне.— А.М.).

Очевидно, что и в 1941 г. поляки никак не поднимали тему якобы расстрелянных НКВД польских офицеров. А ведь любой визит любой правительственной делегации в иностранное государство априори обеспечивается информацией разведки. Тем более во время войны. Значит, и на тот момент польская военная разведка не располагала никакими сведениями на этот счёт, и всего лишь по той простой причине, что советские чекисты не устраивали такого варварства. Агентурная сеть на этих территориях в любом случае зафиксировала бы расстрел нескольких тысяч польских офицеров, тем более что польская разведка вела негласное наблюдение за ними. Подчёркиваю, что прямо или косвенно польская агентура узнала бы об этом и по радио (по данным советских органов госбезопасности, она практически вся была радиофицирована) сообщила своему руководству в Лондон. Но ничего подобного не было.

Ну и, наконец, самые убойные аргументы. В направленном в Генштаб и ГРУ “Спецсообщении о подготовке Германией войны против СССР” от 3 июня 1941 г. разведотдел Западного особого военного округа сообщил уникальную деталь, связанную с интернированными польскими офицерами. Было установлено, что забрасывавшаяся германской военной разведкой на советскую территорию агентура имела в том числе и задание выяснить, “призываются ли в Красную Армию офицеры бывшей польской армии, если да, то каково их отношение к этому мероприятию и их моральный облик”! (Кто не верит, пусть заглянет в архивы: РГВА Ф. 113А. Оп.1448. Д. 6. Л.181—187).

А это означает, что в указанное время все превратившиеся из интернированных в военнопленных бывшие польские военнослужащие были живы. То есть НКВД СССР их не расстреливал! И германская военная разведка твердо знала об этом. Ибо (к сожалению — для предвоенной ситуации, но к счастью — в связи с так называемым Катынским делом) она была осведомлена о развернутом в приграничных военных округах интенсивном строительстве аэродромов, в котором польские военнопленные, включая и офицеров, активно использовались.
Дело в том, что в соответствии с постановлением от 24 марта 1941 г. Совета Народных Комиссаров СССР и ЦК ВКП(б) в целях обеспечения боеспособности ВВС страны в новых условиях на НКВД СССР были возложены функции аэродромного строительства в западных приграничных округах (ЗАПОВО). Во исполнение данного постановления приказом НКВД СССР № 00328 от 27 марта 1941 г. в составе НКВД было организовано Главное управление аэродромного строительства — ГУАС. Работы в ГУАС велись силами заключенных, приговоренных к исправительно-трудовым работам, а также польских военнопленных, которые трудились на строительстве 11 объектов ГУАС в ЗАПОВО.

По состоянию на 15 июня 1941 года на объектах аэродромного строительства в западных приграничных округах использовались 225791 заключенный и 16371 польский военнопленный, в том числе и офицеры. Кто не верит, пусть заглянет в архивы: ГАРФФ. 9414. Оп. 1. Д. 1165. Л. 60. Вот почему германская военная разведка и ставила перед забрасывавшейся на советскую территорию агентурой задание выяснить, “призываются ли в Красную Армию офицеры бывшей польской армии, если да, то каково их отношение к этому мероприятию и их моральный облик”. Абвер достоверно знал, что все польские офицеры живы и используются Советами на строительстве оборонительных объектов в западных приграничных округах. К глубокому сожалению, в суматохе и неразберихе первых мгновений войны польские военнопленные попали в лапы к гитлеровцам. А дальше — та самая трагедия в Катыни…

Арсен Беникович Мартиросян,
Историк.

В дополнение приведём текст ксерокопии с подлинников допросов немецких военнопленных. Текст взят с сайта КПРФ (http://kprf.ru/international/70949.html).
Ханзен: «Я случайно находился во время лечебной поездки в 1943 г. в Смоленске… в Катыни только что начиналось вскрытие могил. Как раз собирались поехать в Катынь и меня взяли с собой. Когда мы приехали, нам показали офицеров и рядовых (примерно 80 человек), как можно было предполагать, в польском обмундировании. Нам говорили, что эти люди, якобы, расстреляны НКВД. Там был очень неприятный запах, и мы оставались недолго. Вскрытие могил тогда только начиналось, и поэтому нам показали мало трупов. Особенно мне бросилось в глаза, что обмундирование было в ещё очень хорошем состоянии… Мы предполагали, что вполне возможно эти люди расстреляны самими немцами, так как почти каждому бросилось в глаза, что обмундирование выглядело ещё очень новым».......

Из докладной записки начальника 7 отдела политуправления Первого Украинского фронта подполковника Дубровицкого: «Согласно донесения заместителя военного коменданта города Заган по политчасти, узкому кругу местных жителей ещё при фашистском режиме была известна правда об убийствах в Катыни. Жители узнали истинное положение вещей от бывшего немецкого солдата Вальдемара Глемвиц, жителя города Глейвиц, непосредственного участника расстрелов в Катыни. Глемвиц в беседе с жителем города Заган Отто Штан заявил: «Не понимаю, почему в расстрелах обвиняют русских. Это ложь. Ведь этих офицеров расстреливала наша группа».

Смотрите также материал «Правда о расстреле польских военных в Катыни» от 19 апреля 2010 г. на нашем сайте.