К 70-летию Курской битвы

09.07.2013 00:00

 E-mail

Скачать:   PDF (301 Кб),   WORD (143 Кб),  ODT (136 Кб)

С 5 июля по 23 августа 1943 года состоялась Курская битва, которая по своим масштабам, задействованным силам и средствам, напряжённости, результатам и военно-политическим последствиям является одним из ключевых сражений Великой Отечественной войны, коренным образом изменившая общий ход войны Второй мировой. Курская битва известна в первую очередь самым крупным танковым сражением в обозримой истории. В Битве на Курской дуге приняли участие около двух миллионов человек, шесть тысяч танков, четыре тысячи самолётов.

К 70-летию Курской битвы выносим на сайт материал, посвящённый ей.

ИАС КПЕ

Коренной перелом: 70 лет Курской битве

Нет ничего лучше описания сути Курской битвы у Бориса Полевого, в "Повести о настоящем человеке": "Немцы думали, по обычаю своему размахнувшись в полную меру своих сил, вонзить нож под лопатку спящему предутренним сном противнику. Но противник только притворялся спящим. Он схватил нападающего за руку, держащую нож, и рука эта захрустела, сжатая стальными, богатырскими пальцами".

С того утра, как германские войска перешли в наступление на Курск, прошло 70 лет. Время сдуло напластования идеологий, страстей и пропаганды с той великой битвы.

И стало видно вот что. Немцы тогда как минимум не были слабее, чем 22 июня 1941 года.

К 5 июля 1943 года на данном участке фронта они накопили значительные силы и средства – до 50 дивизий. Вдосталь было танков, артиллерии, авиации. Почти миллион солдат. Руководили ими лучшие германские генералы – фон Клюге и Манштейн. Наконец, грамотный – в том германским штабистам не откажешь – замысел на сражение. Ударить бронированными кулаками танковых дивизий под основания выступа фронта, словно с двух сторон под основание шеи человеку. А затем сомкнуть моторизированные "пальцы" пехоты у Курска, сломав эту самую шею Красной армии.

При том количестве сил и средств, которые советское командование сосредоточило под Курском, эта стратегия имела шанс на успех: в окружении могли оказаться войска Центрального и Воронежского фронтов, а такую дыру в боевых порядках заткнуть было бы чрезвычайно тяжело.

Кроме того, в некоторых отношениях германские войска превосходили наши в техническом отношении – 348 танкам и самоходкам новых типов наши Т-34 противостоять на равных не могли. Впрочем, количественно Красная армия превосходила вермахт во всех отношениях – но то же было и в 1941 году.

По сути – и это отчего-то мало кем замечалось – в июле 1943 года стартовые позиции повторяли июнь 1941-го.

А вот результат оказался совсем иным. Красная армия была готова к удару - в отличие от начала войны, хотя и тогда нападение врага предвидели, к нему готовились, войска и технику концентрировали…

Почему? Причин несколько.

Первое: неизмеримо усилилась разведка. Вместо множества путаных и противоречивых сообщений о сроках начала осуществления плана "Барбаросса" (который и в целом оставался неизвестным советскому главному командованию), на сей раз текст директивы «О плане операции "Цитадель"» лежал на столе у Сталина за три дня до того, как его подписал Гитлер. Понимающему – достаточно.

Второе: чёткое понимание стратегической задачи верховным главнокомандованием. А именно: глубокая оборона, изматывание противника и затем переход в контрнаступление. Снова разительный контраст с 1941 годом, когда, по признанию немецких генералов, они так и не поняли смысла расположения советских войск перед границей: оно не годилось ни для обороны, ни для наступления.

Третье: опыт и уверенность войск в своих силах. Уверенность была и в 1941 году – доходящая до самоуверенности: "Малой кровью на чужой территории". А на деле целые полки впадали в панику перед несовершенными немецкими танками, которые по сравнению с "Тиграми" 1943 года были жестяными коробчонками на слабеньких гусеницах. В 1943 году не боялись уже и "Тигров". Считались, да, но не боялись. Что и показало сражение под Прохоровкой.

Четвёртое: снабжение. Не секрет, что в 1941 году оно было и продумано худо – склады располагались едва ли не в виду противника, - и осуществлялось скверно. Вернее, вначале вообще никак. Оттого многое сгорело, взлетело на воздух, попало в руки противнику. Включая целые танки, у которых не было горючего. А в воспоминаниях о Курской битве встречаются такие эпизоды: "угодил вражеский снаряд в артиллерийский погребок, но ничего, у нас ещё два было отрыто, продолжали мы отстреливаться".

И, наконец, последнее. Но, наверное, самое главное.

То, что Толстой называл "дух войска". Как верно говорилось, на Курской дуге были отступавшие, но не было бежавших. Советские части либо отводились на новые позиции за исчерпанием сил и средств для обороны, либо погибали на месте – мощь удара противника была громадной. Куда выше, чем в 1941 году. Но батальоны продолжали отражать атаки врага, даже утеряв связь с командованием, в полном окружении, в безнадёжной ситуации. Такое было и два года назад - но в отличие от того лета, на сей раз сопротивление было не только отчаянным, но и эффективным.

Итог. Официально принято считать, что победа под Курском ознаменовала переход стратегической инициативы к Красной Армии. Это так. Сами немецкие генералы признавали, что эта битва была последней попыткой сохранить инициативу на Востоке: "С её неудачей, равнозначной провалу, инициатива окончательно перешла к советской стороне. Поэтому операция "Цитадель" является решающим, поворотным пунктом в войне на Восточном фронте".

Но был у той битвы и ещё один итог.

Рана катастрофы 1941 года оставила очень глубокий след в душе армии и в душе народа. И спустя два года та рана продолжала кровоточить, несмотря на победы под Москвой и Сталинградом. Курская битва выжгла эту рану своим свирепым, но спасительным огнём. Остался только шрам, украсивший нашу историю.

Александр Цыганов,
обозреватель ИТАР-ТАСС,
Москва
Источник