Когда корабли возвращаются в гавань

01.10.2016 00:00

 E-mail

Ожидание немного затянулось. Видимо звездолет «Сибирь» задержался из-за мощной бури на Солнце. Даже на Земле, укрытой толщей атмосферы, приборы стали зашкаливать, передразнивая самонадеянных людей, говоря им, что еще не все в их власти, и с Космосом придется считаться. Стояла чудная погода, самый разгар лета. Было тепло и уютно. До вечера еще оставалось достаточно времени. Собравшихся на космодроме, а это была в основном молодежь, не очень опечалила такая задержка. Довольно большая масса людей, ожидавшая посадки корабля, самопроизвольно рассредоточившись по маленьким группам, и оживленно обсуждала вопросы, связанные с этим эпохальным событием, свидетелями которого они все жадно желали стать.

Из здания Управления космодрома вышел молодой человек, и быстро поводив глазами по сторонам, остановил свой взгляд на своих сверстниках, стоявших невдалеке от входа и быстрым шагом двинулся к ним. Ребята с нетерпением ждали его, и при его появлении отставили в сторону свои шутки и разговоры на общие темы.

Ну, что там говорят?- поинтересовалась молоденькая, очень симпатичная девушка, с пышными, каштанового цвета волосами.

- Ох, Света, Света ты как всегда неотразима! - широко улыбаясь, неожиданно и не к месту выразил ей свое отношение к ней молодой человек.

- У меня всегда, когда я вижу тебя, остальные вопросы становятся совсем мелкими, икуда-то странным образом испаряются.

Двое других парней весело и странно засмеялись. А на их лицах помимо воли возникло нелепое выражение. Они прекрасно это понимали, но ничего не моги с собой поделать. Света, только мило выразила удивление, как бы спрашивая взглядом: - Разве это так? Это было неотразимое женское кокетство. А бесики, которые заиграли при этом в ее глазах, обворожили ребят окончательно.

- Ну, что так и будем обсуждать меня? Мои волосы, фигуру, - сказала кокетливо Света, и тут же серьезно попыталась проявить заинтересованность происходящим на космодроме, но, не выдержав серьезного тона, рассмеялась.

- Володя, ты, кажется, о чем-то хотел нам рассказать?- серьезно, сквозь смех спросила она.

- Да, конечно, для чего же я бегал туда. Борис Николаевич, скоро выйдет. А «Сибирь» уже скоро приземлится, ей осталось завершить несколько посадочных маневров, которые из-за бури пришлось внести в план полета. Представляете, возможно, это будет последняя посадка звездолета в нашей истории.

- Кто бы мог подумать, что такое вообще может произойти, - подхватил один из парней, а Светлана, с воодушевлением мечтательно продолжила начатую мысль, - Представляете, потом через много-много лет, не без доли романтики и гордости, будем рассказывать об этом нашим внукам...

- Это точно. Как сейчас БН рассказывает нам о полете Гагарина, - добавил Володя.

В этот момент на космодроме все пришло в движение. Из парадного входа здания Управления появился Борис Николаевич Звягинцев, легенда космической науки. Ему было уже далеко за сто лет, и только густая шапка седых волос говорила о его возрасте. Его движения, были все также молоды и порывисты как тогда, когда ему было двадцать, и он был свидетелем такого же, эпохального события, когда впервые человек только выпорхнул из родного гнезда, на маленьком и еще совсем несовершенном космическом корабле. На таком маленьком - как детская колыбель, в котором даже повернуться было трудно, но который сделал свое главное дело - уверенно двинул процесс познания таинственного и манящего космоса вперед. И с этого началось бесконечное движение человечества за приделы Земли в темноту и пустоту Вселенной, за новым знанием, в поиске других миров, все, ускоряясь и ускоряясь, открывая и приближая все новые и новые горизонты, непознанного.

Со Звягинцевым было много гостей из столицы, но здесь, на космодроме главным, конечно, был он. Он был кумиром, богом и авторитетом, да мало ли кем еще, но это уже в зависимости от душевного состояния тех, кто на него смотрел. Все ждали, что скажет он - человек старой формации, приобретший за сто с лишним лет огромнейший опыт, и от которого можно было ожидать, не только ярких технических решений и прорывов в отдельно взятых направлениях науки, но и таких философских обобщений, которые не доступны еще молодежи, в силу ее молодости. В его голове, душе и сердце, накопились и переплелись огромные объемы ценнейшей информации. Ему было что сравнивать, он мог разложить как на ладони многое из того, что не дано пока другим, более молодым его коллегам.

Трибуна находилась напротив входа и присутствующие сразу невольно потянулись ближе к ней, чтобы не пропустить торжественный миг - миг, когда будет объявлена новая эра, освоения вселенной.

Звягинцев легко поднялся на трибуну и без подготовки, сразу бросил эмоционально поверх голов собравшихся мощный призыв:

- Люди! Товарищи! Братья! Мы стоим на пороге удивительнейшего, увлекательнейшего, времени, которое наконец-то должно принести счастье всем на нашей планете. Потребность человека разумного в познании мира и саморазвитии получает неограниченные возможности. Мы уже начинаем полномасштабно и широко использовать мощь духовной энергии человека. Благодаря этому теперь все имеют возможность быть творцами. Не зря говорилось в Библии: «Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему». Подобие Творцу было изначально заложено в человека, но только до поры до времени не реализовано. И вот теперь, закончилась эпоха потребления и настала эпоха творения, созидания - в этом и есть высший смысл и образ замысла Всевышнего, и суть самой Природы. Мы до сих пор были только младенцами - вся наша цивилизация в целом. Мы были как грудные дети, сразу после рождения, могли только потреблять. Младенец при рождении еще не может и не умеет творить, он только жадно все потребляет для своего роста, но со временем подрастая, начинает действовать самостоятельно, приобретая способность к творчеству. Так и человечество должно было рано или поздно вырасти из пеленок младенческого потребления и приобрести образ и подобие всемогущего творца мира. Перейти от рефлекса дай!- к рефлексу на! Творец - это родитель, испытывающий бесконечное удовольствие и счастье от созидания, чтобы отдавать, отдавать и отдавать. Он творит, отдавая, чтобы быть счастливым и делать других счастливыми. Но, люди до сих пор не могли позволить себе быть счастливыми творцами, потому что были ограничены рамками конечности и нехватки материи. Для того чтобы что-то создать, надо было у кого-то что-то отнять.

А сейчас, благодаря освоению духовной энергии, эти рамки раздвинулись. Мы уже научились телепортации до двухсот килограммов, что дало нам возможность отказаться от экстенсивного метода освоения космоса и даже вернуть обратно наш последний и ближайший от Земли космический корабль «Сибирь», чтобы поставить его в музей, как экспонат, вместе с другими.

Теперь многое из того, на что люди тратили долгие годы и даже жизни, оказалось не нужным. Наконец, все без исключения смогут по-настоящему прикоснуться к познанию мира и самостоятельно заняться творчеством, потому что следующим на пороге глобальных открытий стоит уже синтез материи в любом месте, виде и форме из физического вакуума. Да, есть еще в этом ограничения, но они связаны только с нашим умственным и духовным состоянием. Сами знаете, нельзя давать детям баловаться с огнем. Пора взрослеть, товарищи! Старайтесь по мере возможностей становиться людьми с большой буквы, потому что, счастье познания и счастье творить, величайшие достижения и необходимейшее условие быть человеком и дано нам в дар свыше, - он замер на мгновение, глядя куда-то за горизонт.

- Смотрите и радуйтесь,- Борис Николаевич протянул руку в сторону, - сейчас мы встретим последний наш звездолет, потому что человеку уже не нужны помочи и ходунки, мы встаем и начинаем ходить как люди.

На горизонте появилась «Сибирь», еще как точка, но очень весомая для истории человечества. Звездолет очень быстро приближался и шум его двигателей уже наполнял окружающие пространство.

Прокатившись по посадочной полосе и выбросив тормозные парашюты, он остановился слегка дымясь. Все готовы были уже бежать к нему, но голос диспетчера властно остановил порыв, собравшейся молодежи. Звездолету надо было дать немного остыть, и диспетчер дал команду тягачам оттащить звездолет на постоянное место его стоянки - в музей, который находился в конце полосы, к другим таким же раритетам освоения космоса.

И все, не торопясь, пошли к музею, чтобы прикоснуться к застывшей набегу истории освоения просторов вселенной.

Несколько километров, которые надо было пройти присутствующим, дали возможность установить на место звездолет, где он как породистый рысак после победного забега остывал от «горячих космических ветров», еще недавно обдувавших его. Он стоял похожий на огромный, красивый лайнер в аэропорту, но только с меньшим количеством иллюминаторов и с обгоревшей, закопченной обшивкой, на своих бортах, говоря всем: «Не сравнивайте меня, пожалуйста, и не путайте с домашними собратьями - я не домашняя киска, я тигр, которого вернули почему-то обратно в вольер. Я рожден для дикой природы и Космос моя стихия».

Стало темнеть, силуэты людей засветились ровным светом, освещая все вокруг, от чего на космодроме стало светло и уютно, как будто, это была не посадочная полоса для космических кораблей, а пешеходная зона в городе, предназначенная для прогулок горожан, где слышен мерный, неторопливый ритм, постукивающих каблуков, так хорошо убаюкивающий в вечернее время.

Все не торопясь, стали подходить к «Сибири» и хлопать ее по остывающим еще немного теплым частям, и обходя вокруг прощаясь с ней, а вместе с ней и с целой эпохой развития и познания космоса и окружающего мира, оживленно обсуждая дальнейшие перспективы и немного грустя о романтике первопроходцев с их: опасностями полетов, радостью открытий, и с всенародной любовью.

Света шла не торопясь, рядом шли ребята, невольно образовав шеренгу, мешающую другим, более торопливым, из-за чего волны спешащих на встречу с «Сибирью» омывали их разноцветными светящимися потоками, создавая живописные завихрения в общем потоке людей. Но для этой молодой компании центром внимания был не звездолет, а хрупкая девушка, которая была величайшей из всех тайн для них и намного притягательнее, чем космос. Для идущих рядом парней, это был бесконечный и таинственный космос чувств, еще совсем не открытый и не познанный, и возможно он таковым и останется для них до конца их дней.

- А почему на Западе, ничего не получается, как вы думаете?- неожиданно задал вопрос один из парней.

- Не знаю, Игорь. Борис Николаевич говорит, что они духовно не доросли. У них раздвоение личности, - ответил Володя, как будто вопрос был задан ему.

- В смысле? - удивился Игорь. Остальные в ожидании ответа посмотрели на Володю. Он слегка задумался.

- В том смысле, что... - он снова замолчал на некоторое время, перебирая мысли, - а может, это то о чем он только что говорил: «Они еще не выросли из пеленок и у них есть еще только хватательный рефлекс - дай!»

- Ты хочешь сказать, - стал размышлять Игорь, - что использование духовной энергии это творчество, а не потребительство? Но само выражение «использование духовной энергии» тоже больше похоже на потребление — парадокс!

Света неожиданно засмеялась, и, взяв под руки Владимира и Никиту, так звали третьего парня, лукаво спросила:- А любить - это что - потреблять или отдавать?

- Это, отдавать себя до последней капли, я готов ради любимой на все, - довольно мрачно проговорил Никита.

- Света! Не отвлекай от темы,- тут же попытался оборвать новую дискуссию Игорь, - вопрос очень важный. В чем приоритет? И, между прочим, от этого зависит, какая будет любовь у нас.

- А у нас еще нет никакой любви, - весело засмеялась Света.

- Я имею в виду не у нас, а у всех людей, по крайней мере, на просторах Союза, - немного рассердился Игорь.

- Борис Николаевич, говорит, что сам капиталистический образ мысли несет в себе раздвоение и противоречие, для того чтобы пользоваться чужим трудом, надо использовать всякого рода умолчания. То есть - говорю одно, а подразумеваю другое. Говорю, будем делать вместе, а имею в виду, что ты будешь работать лопатой, а я буду подсчитывать количество брошенных лопат и деньги, которые получу, ну и так далее. И при таком подходе информация, которая идет по запросу на исполнение в Ноосферу не получает точного адреса назначения для исполнения и остается, в итоге без воплощения. И при этом не возможно определить точки отсчета и назначения, чтобы проложить прямую сквозную линию. Где истина, а где ложь, где настоящая цель, адресата? Вот как-то так,- довольно пространно и немного сумбурно выразил свою мысль Владимир и остановился, глядя по сторонам.

Они уже почти подошли к «Сибири», и толпа немного рассеялась. То там, то здесь люди стали медленно терять свои очертания, и таять на глазах. Их телепортация в пространстве была очень живописна и обворожительна, только что здесь был человек, освещая своим полем все вокруг, и вдруг медленно куда-то растаял, а где-то он точно также потом неожиданно, но мягко возникнет и продолжит свое существование наполненное разными делами.

- В целом с освоением телепортации стало меньше суеты, - подумал обо всем этом Владимир.

Света подошла к Володе вплотную и посмотрела ему в глаза, ее карие глаза были широко открыты, она улыбалась. Они застыли. Казалось, вечность спустилась мягким покрывалом на них. Света тихо спросила, продолжая загадочно улыбаться,- А у тебя нет никакого раздвоения?

- У меня нет, - с замиранием в сердце ответил Володя.

- Совсем, совсем? - как будто о чем-то, очень сожалея, спросила Света.

В этот момент кто-то толкнул Владимира в бок и сказал,- Подъем! Пора просыпаться, - это был Игорь, который лежал рядом с ним на сеновале, и уже проснулся, и стал ворочаться. А Владимир, почувствовал истому во всем теле, и, не открывая глаз, попытался удержать уплывающие вдаль образы, и ощущения, того другого пространства, другого мира, удивительного и манящего. На душе было светло, и мягкие теплые дуновения воздуха, омывающие его лицо, продолжали его убаюкивать, и ему хотелось продлить это состояние счастья, которое наполняло его. Но сознание медленно возвращало его к реальности. Он окончательно осознал, что лежит на сеновале, запах свежего сена с душистым оттенком целого букета трав, скорее всего: пижмы, полыни и зверобоя, делал, конечно, это лежание более приятным, но вместе с тем настоятельно возвращал к действительности.

- Удивительно, неужели такое, когда-нибудь будет? Как бы хотелось до этого дожить. От одной мысли об этом становится тепло на душе, - подумал Владимир, и с сожалением вздохнул о несбыточности этих чудных, светлых видений, но, набрав полные легкие душистого ароматного воздуха сеновала, наполнился вдруг неописуемым счастьем сиюминутного бытия.

- Все-таки как хороша жизнь! - пришел он к заключению, и ему очень захотелось вдруг поскорее увидеть Свету. Где она? Наверно, занимается с девчонками одеждой. У них сейчас много работы, в слободу снова пришли большие заказы на платья. А вдруг они уже на летней кухне?

- Игорь, сколько времени?- тут же, как бы опомнившись, спросил Владимир, приподнявшись на локтях.

- Почти три, - потягиваясь, пробурчал Никита, откуда-то из дальнего угла сеновала.

- Ох, ты! - непроизвольно воскликнул, Владимир.

- Да, там уже наверно, все без нас съели, - довольно мрачно заключил Никита. Игорь молчал, и медленно сползал по сену в низ.

- Ты куда? - спросил его Владимир.

- Куда, куда? Все туда же, может и не съели, они же знают, что мы здесь дрыхнем, - ответил Игорь. Все трое быстро слезли с сеновала, отряхиваясь от прилипшего сена. Погода стояла чудная. Солнце жарило на всю катушку, вообще-то можно было еще поваляться и понежиться, ведь жара еще не спала. Мышцы с непривычки совсем еще не отдохнули, и во всем теле присутствовала заторможенность, тяжесть и хотелось хоть на немного застыть в покое и не двигаться, но какие-то внутренние более сильные мотивы толкали молодых парней отправиться скорее на летнюю кухню, где их, возможно, ждала не только еда.

Они вышли с сеновала на хоздвор, там было пусто и кроме одиноко стоящей телеги, которую они небрежно бросили, растопырив в стороны оглобли, закончив разгрузку последнего воза с сеном, не было никого и ничего. Мужики, скорее всего, прямо на технике поехали на летнюю кухню, это только они втроем замешкались и уж явно попадут к концу раздачи, если вообще успеют. А ведь еще придется выслушивать насмешки односельчан что: «Кто зевает, тот воду хлебает». Но, уж очень они с непривычки замотались. В конце концов, ничего страшного, можно и до дому дотерпеть, сон иногда бывает слаще меда и полезнее всяких щей и борщей.

Выйдя за огороженный жердями двор, они пошли напрямки через рощу, мимо мочила для льна, а дальше пруда с карпами, мимо поляны, на которой паслась их труженица - кобыла Милка. Увидев ребят, она радостно заржала, но продолжила нервно копать передним копытом землю, так как трава была уже вся съедена. Пришлось задержаться, переставляя ее, видимо за такую доброту к ней, она слегка укусила Володю за плечо, а может просто попрошайничала хлеба, и по доброте своей лошадиной, таким образом, обратила к себе внимание, оставив на память небольшую метку от зубов.

- Ну, что ты, что ты! Милка, успокойся, - отстраняя морду лошади рукой в сторону, чтобы избежать продолжения всяких лошадиных нежностей и потирая рукой свежий укус, стал успокаивать ее Владимир, - я потом тебе хлеба принесу, - пообещал он ей напоследок, и похлопал ее по загривку.

Дальше они быстро по уже наторенной дорожке, сокращая по возможности замысловатые завихрения раскинувшейся на несколько километров живописной слободы, все, ускоряя и ускоряя шаг, выскочили к летней кухне, стоявшей на берегу небольшого пруда с берегами в форме большого боба. Под навесом было пусто, хотя на парковочной площадке стоял одиноко трактор. Все уже, видимо поели и разошлись кто куда, утомленные летним зноем, чтобы наслаждаться прохладой. Два входа с перголами увитыми северным виноградом оформляли по краям террасу, на которой за деревянными перилами, с точеными балясинами, увитыми зеленью, под навесом стоял большой деревянный стол с самоваром на конце, а рядом за каменной стеной из плиточника был виден белый бок печи и вокруг ни души.

- Жрать охота! - вдруг сказал Никита.

- Ничего. Сейчас посмотрим. Может там что-то осталось, - успокоил егоИгорь. И ребята, пройдя сквозь одну из пергол, двинулись к спасительной печке.

- Куда это вы лезете? Сони! Проспали все на свете, - откуда не возьмись появилась Маня.

- Я вас здесь жду, жду, а вы? - набросилась она.

- Ох, Маня! А что же ты не послала, кого-нибудь из малых за нами? - возмутился Игорь.

- Малые с Серегой купаться ушли, они, между прочим, тоже еще не ели, - заявила в ответ Маня, потряхивая головой и передразнивая его.

- Это надолго, теперь их оттуда за уши не вытащишь, - ухмыльнулся Никита, - Хорошо, что мы не одни такие, - продолжил он с некоторой долей удовольствия.

Игорь заворожено смотрел на Маню, с рыжими волосами, убранными в косу, смеющимися, красивыми глазками, и полным аппетитным белым личиком и розовыми щеками, как на картинах Кустодиева, что провоцировало его на озорные мысли. И ему захотелось схватить ее, что стало видно даже со стороны. Ребята замерли в ожидании, что же будет? Решится он или нет?

- А вот и дед поскакал, - радостно сказала она и кивнула головой в сторону пруда и дороги, по которой кто-то только что проехал.

- Очень хорошо, - обрадовался Володя, - Мне он очень нужен. А это точно, был он?

- Да больше некому, - заметил Никита.

Маня в этот момент проскочила под рукой Игоря, второпях схватив белую льняную скатерть, и стала накрывать ее на длинный деревянный стол. Игорь тоже стал помогать ей, расправлять скатерть.

- Боишься деда? - заигрывая с ней, подтрунил ее Игорь.

- А что мне его бояться? Раз уж вы все собрались, надо скорее кормить вас, а то ведь с голоду совсем озвереете. Вон у тебя какое жадное, с голоду до еды лицо сделалось, - хихикнула Маня, расправляя складки на скатерти.

- Игорь сейчас совсем не до еды жаден. Ведь так, Игорек? - подлил масла в огонь Володя.

- А до чего? - ехидно спросила Маня, состроив удивленно глазки.

- Ну, мало ли до чего, - хитро покачивая головой, продолжил Володя.

- А вон уже и дед идет, - рассмеялась в ответ Маня. Ребята сразу как по команде развернулись в сторону дороги, где на краю возле рощи появился дед, спеша к ним на кухню. От его быстрой ходьбы гуси, мирно пасущиеся на лужайке перед прудом, загоготали и, растопырив крылья и хлопая ими для острастки непрошеного гостя, побежали к воде, ища спасения в родной стихии. Их грузные тела одно за другим поплюхались в пруд и все как есть гуськом, один за другим, отчалили от берега.

Ребята успокоились и сели за стол, втроем спиной к стене, источая на лицах скуку и безразличие, и скромно сложив в ожидании еды руки на стол. Наступила тишина. Маня убежала хлопотать к печке.

Дед размашисто вошел на кухню, совсем еще как, видно не остыв от езды на лошади. Удивленно посмотрел на присутствующих, - И это все? А остальные где?

- Не знаю, видно очень заняты, - засмеялась Маня.

- Ох, и хохотушка ты, Маня, - не без удовольствия, пожурил ее дед, и сел на свое место по середине стола, но тут же встал и пошел к раковине мыть руки приговаривая, - Замотался, надо немного ополоснуться.

Ребята тоже вспомнили, что не умывались после сеновала и медленно и важно пошли в очередь к умывальнику.

- Ну, что? Сено я посмотрел, вы все перевезли? - обратился дед к ребятам.

- Да, мы решили поднапрячься сегодня, времени мало, заказчики просят закончить отладку их программы на следующий неделе, - пояснил Владимир.

- А что там с пресс-подборщиком? - не обратив внимания на пояснения Владимира, медленно разглаживая складки на скатерти, спросил дед.

- Дед, ты понимаешь... - начал Игорь.

- Ну, я слушаю, - дед угрюмо ждал ответа.

- Мы не можем так много времени терять, нам надо выполнять наши обязательства перед заказчиками, - подключился Владимир.

- Скоро уже Иванов день, между прочим. Заказчики - это конечно важно! А слобода, это что, по-вашему? - возмутился дед, - ведь, это тоже обязательство, но только уже не перед отдельным заказчиком, - он сделал небольшую паузу, - а перед всей страной, перед всем Союзом. Ты - это понимаешь?

- Может даже перед всей цивилизацией, - хихикнула Маня из-за печки, гремя посудой, остальные в ответ постарались сдержать улыбки. Дед посмотрел на Маню, насупил брови, и погрозил ей пальцем.

- Это, ей девчонке, позволительно такое, а вы - будущие мужики, думать надо, - дед замолчал.

- Дед, мы тебя все любим, - стал успокаивать его Игорь, - Но почему ты все время сгущаешь краски? - как можно спокойнее и умиротворяюще, постарался он донести до деда свою мысль, и как видно было по его тону и реакции остальных ребят, уже не в первый раз.

- Я не сгущаю краски, милые мои. Да я уже вам тысячу раз об этом говорил. Ну, что опять повторять? Тогда, в двадцать девятом, нам было совсем не до шуток.

- Но ведь ничего не случилось, - заметил Никита.

- Почти ничего не случилось. Слава богу, прошел мимо, только слегка ободрал атмосферу. Но ведь главное было не в этом, а в том, что нас тогда обманули. Мы понадеялись… а когда узнали правду, было уже поздно и многие тогда даже наложили в штаны.

- Дед, а ты что совсем не испугался? - весело хихикая, спросила Маня из-за печки.

- Я фаталист, ты же знаешь, - ответил дед, потом, немного помолчав, добавил, - во всяком случае, штаны у меня точно остались чистыми, - и засмеялся, вспоминая как все было, и уже совсем серьезно продолжил, - но на душе было очень пакостно, признаюсь... А ты что там, красавица, спишь что ли? - дед поторопил свою любимицу, но Маня сама уже стала выносить тарелки, а затем супницу, и принялась поскорее разливать суп по тарелкам.

- А где хлеб?- дед повернулся в ее сторону, размешивая суп ложкой, - а сметана? - снова пришлось ему напомнить хозяйке об ее обязанностях. Наконец стол был накрыт как полагается, и все молча и с удовольствием принялись есть. Ели они первый раз за день. В слободе утром не принято было есть, и поздно вечером тоже, так лучше желудок отдыхал, и организм больше сил набирал. Чай, конечно, могли попить, но это разве еда? Да и то, его пили летом каждый у себя дома, больше чтобы утолить жажду, или потолковать за чаем. Были, конечно, у них и любители поесть, но таких было очень мало.

- Ох, и молодца ты Маня! - доедая на второе печеную картошку с овощами и причмокивая от удовольствия, похвалил дед хозяйку. Ребята, поев скромно сказали спасибо, и отвалились спинами к стене ожидая, что будет на третье.

- Дед! - вдруг обратился к нему Владимир.

- Да! - ответил ему дед, отставляя в сторону, пустую тарелку.

- Такое возможно, как ты думаешь?- осторожно начал Владимир.

- Ты это о чем? Не тяни, я слушаю — подбодрил его дед.

- Мне приснился сон, - ребята усмехнулись, но Владимир не обратил на это внимания и продолжил, - фантастический. Я увидел такое светлое будущее, даже трудно пересказать. И там, в будущем, люди научились телепортации, но только почему-то у нас в Союзе, и связано все это было с духовной энергией. Один человек там сказал мне, что на западе из-за желания, наживаться на других, сознание раздвоено, и именно это мешает им двигаться вперед также быстро как мы. У них из-за этого раздвоения идут не правильные запросы в Ноосферу, и из-за этого у них ничего не получается, она им не отвечает, и они не могут получать нужную информацию, что ты скажешь, такое возможно?

Дед внимательно выслушал и задумался, потом позвал Маню.

- Красавица ты моя, про чай совсем позабыла?

Маня и в самом деле забыла про чай, высунувшись из-за печки и застыв в ожидании, что же будет дальше. При первых же словах деда, она вспомнила и про чай и про булочки и многое, многое другое, про все, что относилось к ее обязаностям на кухне, и тут же исчезла за стеной, чтобы тут же появится с блюдом наполненным сдобой, а потом и с чаем в заварнике. И все дружно принялись за булочки с чаем, а вопрос так и повис в воздухе.

- А какое отношение телепортация имеет к духовной энергии? - вдруг прервал молчание Никита, - ведь телепортируется материя.

- Не скажи! - возразил Игорь, - в какой-то степени телепортацией, можно назвать переданный, и потом воплощенный пакет информации. Например, нам же присылают поэлектронке разные чертежи и пакеты данных, а мы их на принтерах и станках тут же воплощаем в материи, ведь так? Чем это не телепортация?

- Ну и что же мне мешает в таком случае при передаче этих данных наживаться на других, если я этого захочу?- возразил Никита. Игорь налил еще заварки в чашку и пошел к самовару за кипятком: в задумчивости чуть не перелил через края на скатерть, молча вернулся на место, с любопытством ожидая ответа, стал поглядывать на молчащего деда.

- Телепортация - это не то же самое, что дублирование, о котором ты только что сказал, - сделал предположение Владимир, - если мы говорим о телепортации, то надо говорить о роли и непрерывности сознания, а иначе это просто дублирование. Телепортация - это так, чтобы: я где-то побывал и при этом понимал, что это был я, но не здесь, а где-то там очень далеко и мгновенно.

- Ну, ты сказанул! Я ничего не понял, - засмеялся Никита. Дед продолжал молчать, внимательно разглядывая крошки на скатерти. К ним подошла Маня, внимательно слушая, о чем идет речь, но, не вмешиваясь, присела на скамейку и облокотилась на стол, посидев немного, на всякий случай спросила, прервав молчание.

- А может, вам еще что-нибудь принести поесть?

- Стандартное женское решение вопроса, - засмеялся Игорь.

- Налей мне еще чаю, Маня, - попросил дед. И потом, медленно попивая принесенный ему чай, начал размышлять:

- Вообще-то, телепортация как явление возможна. Возможности вселенной безграничны, я в это верю. Бывают же у нас такие сны, что проснешься и не знаешь, было ли это наяву или нет? А в таком сне бывает, улетаешь, черт знает куда. И что это? Может быть, вообще вся наша жизнь игра воображения, кто его знает, есть и такая философия. Но, похоже, исходя из собственного опыта, состояние души в этом все же играет огромную роль. Вот, давай поразмыслим. Прогресс- это движение от простого к сложному, то есть усложнение чего-либо, а значит синтез из простого в более сложное, а эксплуатация - это присвоение себе чего-то -то есть... Обособление и дробление общего, растаскивание плодов общего синтеза. Поэтому их цивилизация тормозит прогресс и глубинно стремится всей своей сущностью его уничтожить.

- Но, как же тогда достижения, которые у них все-таки есть, - выразил вдруг сомнение Владимир.

- Да нет тут никакого противоречия, - пояснил дед, - не бывает во вселенной однородных явлений, все перемешано. Так и у них: не все там по природе своей капиталисты. Одни присваивают и разрушают, а другие творят, созидают, и двигают прогресс и получают в этом удовольствие. Вопрос только в том, кого больше. Когда иждивенцев становиться больше, мир становится на грань краха.

- Вот как бы так взять и всех кто сидит на шее собрать вместе и отправить, куда-нибудь подальше, - мечтательно проговорила Маня.

- Ишь ты, как все просто, - усмехнулся Никита на Манины слова, - сколько тысяч лет прошло, а человечество все так и не решило этот вопрос.

- Решим когда-нибудь и это, ребята, - успокоил дед, - надо только научить людей получать удовольствие от творчества, а не от потребления материальных благ. Когда все поймут, что даже на всем нашем земном шаре количество материи ограничено, а творчество напротив ничем не ограничено. Твори - всем на пользу и радуйся. И получай удовольствие бесплатно. Еще древние эпикурейцы говорили: « Что это за удовольствие, если за него надо платить». Но главное в твоем вопросе не это, Володя, главное - это природа самого творчества. Для того чтобы что-то придумать новое, чтобы заработала творческая фантазия... короче говоря, любая энергия, в том числе и творческая, рождается, когда есть разность потенциалов, в данном случае разные точки зрения и идеи. Нужен хотя бы бином информации. Но, если... - дед не успел докончить мысль, на кухню вошла баба Оля.

- Ну, что старик, ты все ребят поучаешь? - пошутила она, подсаживаясь к нему.

- Я не старик! Мне еще целых пять лет до ста, ты это лучше других знаешь.

- Ну, ладно, ладно, ты у нас не старик, ты дед - не горячись. Я что-то тебя совсем сегодня потеряла. Ты куда это пропал, пока я возилась с экскурсантами?

- Поехал посмотреть, что у нас с водой на горе, а что? - ответил он.

- Да нет, ничего. Просто смотрю, нет моего деда нигде. За тобой же нужен глаз да глаз, - улыбаясь, сказала она.

- Что ты переживаешь, - дед обнял жену, - ну что может со мной случиться?

- Вот видишь, Маня, какие они мужики. Мы места себе не находим, а они? - и, повернув голову в сторону Мани, баба Оля шутя, толкнула в бок локтем мужа, - так что готовься милая, к своей нелегкой женской доле.

- Ой, ой, такая ли она нелегкая!- засмеялся дед.

Маня подошла и обняла со спины бабу Олю, которая взяла ее за руки и, похлопывая по ним мягкими ладошками, стала, шутя приговаривать, - да, да вот такая у нас доля. Стараешься, стараешься, и никакой благодарности.

- Баба Оля, а ты есть не хочешь, я сейчас, мигом? - опомнилась Маня.

- Да нет, я уже поела, спасибо тебе, Манечка.

- А может чаю с булочками?

- Ну, если только чаю попить.

Маня, радостно побежала в посудомойку за чашкой. Дед встал, потягиваясь от удовольствия, за ним встали ребята.

- Ну что? Пойдем, посидим на бревнышках, - предложил дед, и не торопясь, пошел с ребятами к пруду.

- Видишь, я им помешала, - сказала баба Оля Мане.

- Да нет, они уже поели и просто болтали здесь о разном, о каких-то снах, об идеях, энергиях...

- Ну, ничего, мы сейчас тоже, немного пошушукаемся о своем, - попивая чай, и поглядывая как мужчины не торопясь, идут по лужайке перед кухней к пруду, сказала баба Оля.

Владимир, сразу пошел рядом с дедом, чтобы удобнее было разговаривать, остальные тоже потянулись следом в ожидании продолжения. Отойдя немного от кухни, дед начал не громко, так чтобы было только слышно идущим рядом ребятам.

- Женщины — это целая вселенная. Сколько живу на свете, все новое и новое в них открываю. Они манят меня к себе не меньше космоса. Маня очень хороша! Повезет тому парню кому она достанется. Главное при выборе жены, смотреть надо на ее мать и родню, потому что женщина - несет на себе печать предков больше чем мужчина. И, если девушка не умеет радоваться, и не довольна собой и другими, и у нее всякие проблемы... и это еще в молодости, то, что же будет потом, когда семейных проблем добавится?

- Да, дед, мы это все знаем, - вклинился Игорь, - и что, если родителям девушка не нравится, то надо повременить и присмотреться, ну и так далее... ты там, на кухне что-то хотел еще сказать?

Дед остановился, - Ах, да! Совсем забыл, - и продолжил идти к бревнам лежащим у пруда вокруг кострища.

- Ну что, рассаживайтесь, продолжим наш мозговой штурм, - предложил дед. Все расселись на бревнах рядом с дедом.

- Чтобы рождались хорошие идеи - надо иметь, в первую очередь, ясную и понятную цель. Это как грибы собирать. Если ты будешь и грибы собирать и тут же их прятать от других, да еще и следы заметать, чтобы «не дай Бог» другие не нашли твои грибные места, то большая часть грибов останется не собранной и пропадет. Это называется: "И сам не ам, и другому не дам". Мы как собираем грибы?

- Все вместе, - почти одновременно ответили ребята.

- Вот то-то и оно, да еще наперегонки, и в общую корзину для кухни, ведь так? А когда у вас больше, получается, собрать грибов, когда вы одни бредете по лесу или когда все вместе?

- Да мы по одному и не ходим, - ответил за всех Никита. А Игорь тут же добавил:

- Я сейчас представил, что один иду в лес за грибами, трудно дажепредставить, разве только если очень понадобиться, если есть совсем нечего будет. Главное в грибах - это компания.

- А еще лучше, если с девчонками, ведь правда, - усмехнулся дед, - вот также и с идеями - это называется коллективный разум, когда бросаешь свой маленький грибочек в большую общую корзину и от этого масштаба, этой общей корзины дух захватывает и хочется еще больше туда набросать грибов. Ведь какой бы ты большой гриб не нашел - все равно он будет меньше, чем общая корзина. Для души нужно пространство, чтобы развернуться. Если бы мы сидели только по своим дворам, и не было бы у нас ни общих дел, ни мастерских, ни музея нашего, ни той же самой нашей летней кухни, а главное ощущения нашей огромной большущей страны, как бы вы себя чувствовали? Ребята в ответ засмеялись.

А, это время, как эхо таким же радостным и непринужденным смехом им вторили, появившиеся из рощи мужики, толи от нежданной встречи со своими, толи просто по причине хорошего настроения. И встреча между ними произошла так, как будто они не виделись целую вечность.

- О, дед!- радостно закричал один из мужиков, взмахнув руками вверх, поприветствовав всю компанию разом, и выразив таким жестом, естественную радость, от неожиданной встречи, потом, подойдя к каждому из сидевших, поздоровался за руку, приговаривая, - Привет, привет, ребятишки.

- Привет, Миша! - ответил дед. Миша был млаже деда лет на пятнадцать, но они смотрелись подстать друг другу, их возраст застыл где-то там, на отметке в шестьдесят. Еще двое мужиков таких же, как Миша вслед за ним, пожали руки всем присутствующим, и присели рядом на бревна.

- О чем речь? - спросил Миша.

- О коллективном разуме, что одна голова хорошо, а много лучше, - ответил дед.

- Это точно, - подтвердил Миша, - в этом деле главное резонанс, тогда обычно и результат бывает ошеломительный. Это как рота идет через мост, если все в ногу, то и мост рухнет.

- Это точно, - покивали головами остальные мужики, и стали вместе рассуждать: что резонанс и гармония в этом деле самое главное. Что бывает: один думаешь, думаешь, а потом собираются все вместе - раз и все решили.

Пока они сидели и рассуждали, с кухни вышла Маня, и пошла к мужикам. Увидев ее, дед улыбнулся, кивнув в ее сторону головой, усмехнулся: - Сейчас вам будет гармония, от Мани.

- Дедуля, что же это ты не идешь есть? - обратилась она к одному из мужиков с рыжей бородой, а потом и ко всем остальным - А вы, дед Миша и дедушка Коля, что сидите? Я вас всех жду, жду, мне, между прочим, еще посуду мыть и уборку делать...

- Вот-вот дедушка Юра, ты совсем не уважаешь свою внучку, - подшучивая, мужики встали со своих мест, и пошли на кухню.

- Что-то не работают твои пресс-подборщики в автономном режиме, без оператора. Да, и без нас, ну никак, обернувшись, сказал дед Миша Владимиру,- опять пришлось один вытаскивать, завяз по самые уши, - сказав это дед Миша пошел весело пританцовывая.

- Дед, может ты подскажешь, почему у меня не получается? - пожаловался Владимир деду, - я вроде все привязал и к Гланассу и даже специально завел пошаговый план-отладчик, на случай сбоя. И что-то все не то. Причем все одном и том же месте.

- Сейчас не могу тебе ничего сказать, - ответил дед, - надо смотреть и разбираться, если хочешь, завтра с утра и займемся?

- Мы с утра будем с заказчиками общаться, - вклинился Игорь.

- Ну, значит, когда освободитесь, брякните мне, я буду ждать, потому что это тоже нельзя откладывать. Скоро уже Иван Купала и с покосом надо заканчивать.

- Дед, мы столько времени потеряли, ну зачем ты нас каждый раз заставляешь вручную косить, да еще и возить на лошади, если мы все равно почти все сено заготавливаем техникой. Это же архаизм и только потеря времени! - возмутился Игорь.

- Потому что, вы должны это уметь делать, и, между прочим, не забудьте, что завтра у нас вечером кузня, и ты, Игорек будешь переделывать свою косу. Я тебе говорил тогда, что так нельзя делать, она будет тяжелой, и ты будешь клевать носом по всем кочкам. Ты что же, думаешь, я не видел, как вы косите?- как будто не замечая возражений, сказал дед.

- Слушай, дед, ты, что хочешь, чтобы мы в двадцать первом веке, вместо того чтобы шевелить мозгами орудовали лопатой и косой? Да мы так совсем потеряем квалификацию, и все наши заказчики разбегутся от нас, и что тогда нам прикажешь делать? Мы не хотим, как ты тратить свою жизнь на всякую архаику, - загалдели ребята разом.

- Цыц, малявки, - резко оборвал галдеж дед. - Что же вы думаете, вы такие гениальные, и без вас не будет никакого прогресса - что ли? Все как раз наоборот, чем шире ваши познания, тем больше шансов сделать что-то по настоящему полезное для людей, - дед говорил уверенно и назидательно, а притихшие ребята, насупившись, смотрели на него, затаив упрямо свои мысли до лучших времен, потому что сейчас на их стороне было мало доводов, кроме желания заниматься любимым делом и не отвлекаться на разные мелочи, по их мнению. Дед это прекрасно понимал, потому что сам был таким, и внутренне был даже рад, что они по-деловому настроены на работу, но не мог пройти мимо их непонимания простых прописных истин, которые были ясны как белый день, приобретенные им за долгие годы методом проб и ошибок.

- Вам важны заказчики, это хорошо, а родные и близкие вам не важны? Если вы потеряете их. Потеряете все, что так близко вам, и это только все из-за вашего нежелания иногда поучиться тому, что нужно, а не только тому, что приносит удовольствие. Вы уже такие здоровые лбы, а до сих пор так и не научились получать удовольствие от того, что есть вокруг, ведь это так просто: важно только чтобы это было полезно и давало вам пищу для мозгов. Понимаете? Вы думаете, что техника это все? Наивысшее достижение? Для человеческой мысли может быть и да, но не для природы. Ее возможности безграничны и только изучая ее, вы можете бесконечно совершенствовать свой интеллект. Вы посмотрите на этих букашек, которые ползают вокруг. Они совершенны. Попробуйте повторить их. А вы даже не можете отладить простые компьютерные программы. Все должно быть в гармонии. А, между прочим, природа производит триллионы таких букашек не напрягаясь, да потому что, у нее это всеобъемлющий процесс, от простейших бактерий - до человека - все совершенствуется одновременно. Понимаете вы? Одновременно! - по слогам уже произнося последнее слово, закончил свою речь дед.

На его голос и усиленную жестикуляцию собрались, наскоро перекусившие мужики и бабы, которые пришли из мастерских, они с любопытством смотрели, в чем тут дело, стоя полукругом вокруг деда и ребят, вынужденных молчать в виду превосходящих сил противника. Одна из женщин, дородного вида вдруг не вытерпела:

- Дед, ты это что моего внука ругаешь?

- А ты помолчи Наталья, когда старшие говорят, - резко оборвал дед.

- А что мне молчать, я хочу знать, в чем виноват ребенок?

- Ни в чем он не виноват, просто глупый и все, а ты, вместо того чтобы возмущаться, лучше помоги донести до него необходимость учиться.

- Что я могу до него донести? Он в школе учился и так все знает. Умнее меня уже стал.

Никита повернулся к Наталье и сердито сказал:

- Бабушка, не вмешивайся, мы сами тут разберемся.

Дед тут же дал Никите подзатыльник, приговаривая:

- Кто так со старшими разговаривает!

Собравшиеся возгласами поддержали деда, но при этом по свойски и по доброму стали похлопывали по плечу ребят, говоря им соболезнования, и советуя внимательнее прислушиваться к тому, что дает им дед, потому что он всегда говорит дело.

- Что-то у нас разлад пошел, я вижу!- неожиданно громко сказал дед Миша, - надо бы все вернуть к гармонии, и успокоить душеньку! - и начал пританцовывать.

- Это можно! - засмеялись женщины. Баба Оля подошла к деду и взяла его под руку.

- Ну что ты дед переживаешь? Вот сейчас придет Павлуха со своим аппаратом гармонизации, и всем будет хорошо и все сразу нормализуется - при этих словах она засмеялась, показывая рукой на дорогу.

По дороге шел Павлуха в косоворотке с гармошкой, а вместе с ним несколько баб и мужиков, тоже одетых по парадному в сарафаны и белые рубахи. Односельчане встретили их радостными криками. А Павлуха оказавшись как рыба в воде, попав в родную для него среду веселья, и подхватив витающее в воздухе настроение, издалека начал наигрывать на гармошке, живописно растягивая меха во всю ширь. И это были еще только наигрыши, заводные с залихватскими переборами, но приводящие состояние духа собравшихся к общему знаменателю. В этот момент в середине круга дед Михаил уже выдавал ногами кренделя. К нему присоединилась, сорвавшись с места Наталья, притопывая каблуками. Собравшиеся стали подхлопыватьим в ладоши, подбадривая и подшучивая, чтобы задать больше живости. Дед Михаил задорно запел частушку про Натальины ноги, в ответ получил такую же про то, что у него ноги тоже хороши, но голове за ними не угнаться. Шутки посыпались со всех сторон, кто-то пел, кто-то со стороны только подначивал и все смеялись. Мужики выхватывали из толпы, собравшихся женщин, приглашая поплясать с ними, и посостязаться, кто кого перепляшет, главное в этом было задать нужный тон и темп и выдержать его до конца, не выпав из общей гармонии, только что возникнувшего танца. Иногда Павлуха заводил медленную мелодию, какого-нибудь старинного танца: то Амурские волны, то еще что-нибудь. И мужики и бабы парами кружились по кругу, блестя своими глазками и белоснежными улыбками. Молодежь застенчиво смотрела со стороны.

На общее веселье как пчелы на мед сходилось все больше и больше односельчан, которые закончили свои дела в мастерских и цехах, и веселье с каждой минутой разрасталось все больше и больше, а с приходом новых сил только увеличивалось количество пар, раскачивая еще больше и больше маятник всеобщего душевного резонанса и веселья.

Владимир вдруг увидел, что подошла Светлана с девчонками. Сердце Владимира тут же беспокойно застучало, разливая по телу, томящую, сладкую волну разных предчувствий и желаний. Она была одета в очень красивую кружевную белую блузку. Может так ему казалось, и это было всего лишь отражением его отношения к ней и настроением, неожиданно возникшим, и скрытым по счастью для остальных, но настойчиво проявляющим себя в неуемном ликовании, которое помимо его воли резонировало с танцующими перед ним парами. Ему тоже захотелось схватить Светлану за руку и дернуть в круг танцующих, но словно гири на ногах приковали его к земле. Неуемное желание танца с ней, в котором он может, наконец, обрести долгожданный контакт с любимой и невероятная робость, парализовавшая его снизу доверху, разрывали его на части.

Светлана увидела, что он смотрит на нее, сама подошла к нему.

- Здравствуй, Володя! - сказала она и встала рядом. Возникла молчаливая пауза, показавшаяся для них вечностью. Но такой сладкой вечностью, что не хотелось ее прерывать. И только внутреннее чувство неловкости от мысли, что другие могут заметить что-то не то в их отношении друг к другу, толкало выдавить из себя, хоть какую-то фразу приличествующую данному моменту.

- Здравствуй, Света! - превозмогая состояние влюбленного паралича, с некоторым опозданием ответил Владимир. И снова наступило молчание.

А в это время дед Михаил вовсю пел, лихо, отплясывая в кругу своих сверстников.

Спляшем "Русскую" вдвоем;
Видишь, удаль молодая
Заходила ходуном...

Кто-то, сорвавшись с места и хватая за руку своих соседей, затеял хоровод, заставляя и других делать то же самое, закручивая кольца хоровода, как вихрь надвигающегося урагана. Весело с шутками и смехом началось движение, то в одну сторону то в другую, меняя ритм и скорость. Кто не успевал подстроиться и выпадал из общей массы, смеясь больше всех своей же неловкости, быстро сами возвращались в общий круг или были подхвачены заботливыми руками односельчан, таким образом, поддержавших единство всех собравшихся.

Неожиданно для себя Владимир и Светлана тоже оказались в этом водовороте веселья и радости. И над всем этим весельем неслась залихватская игра павлухиной гармони. Владимир держал за руку Светлану, боясь оторваться от нее, но при этом, до дрожи в сердце, опасаясь излишне сдавить ее руку, как будто ему досталось держать не кисть любимой девушки, а маленькую нежную птичку, ответственность, за жизнь которой целиком ложилась теперь на него и которая, как подсказывало ему его сердце, должна вырасти в большую красивую птицу счастья.

Владимиру, такая ответственность согревала душу и рождала желание оградить свою девушку от всего, что могло помешать ее радости. Держа ее руку, и ощущая каждый удар ее тревожного пульса, ему показалось, что она ошеломлена быстро развивающимися событиями и хотела бы уединиться от всей этой кутерьмы. Владимир выхватил ее из хоровода и отбежал в сторону, продолжая держать ее за руку. Он угадал ее желание, она с облегчением вздохнула.

- Сумасшедшие, - сказала она.

- Да, - подтвердил Владимир.

Они стояли и смотрели на танцующих, боясь пошевелить пальцами, накрепко сцепленных рук. Через которые мерно текла энергия, порождая абсолютно новое душевное состояние для них, и им было очень приятно осязать этот внезапно возникший перед ними уголок вселенной человеческих отношений.

- Может, пойдем, погуляем? - спросил, немного хрипя пересохнувшими голосовыми связками Владимир.

- С удовольствием, - сказала Света, уже немного оправившись от случившегося.

И они пошли в сторону рощи, оставив позади односельчан, весело проводящих теплый летний вечер, который естественным образом завершил их рабочий день, принесший им и трудовые радости и новые проблемы, которые теперь естественным образом требовали раскрепощения и отдыха.

- Света! Допоздна не гуляй! - раздался голос бабы Оли, которая весело отплясывала с дедом, но при этом зорко по-женски следила за тем, что происходит вокруг.

- Хорошо! - ответила Света, слегка повернув голову.

- Ой, надо зайти на кухню, - вдруг вспомнил Владимир.

- Зачем, что-нибудь забыл? - удивилась Света.

- Надо хлеба взять, я Милке обещал принести, когда переставлял ее, - пояснил Владимир.

- Ты уже опоздал, ее Василий увел на конюшню, я видела, как он шел с ней, когда мы из мастерской вышли.

- Значит, придется зайти на конюшню, - сказал Владимир.

- Слушай, Володя, отнесешь завтра утром ей двойную порцию и она тебя простит, - засмеялась Света, - а если ты сейчас уйдешь от меня к ней, я тебя точно во второй раз уже не прощу.

И Светлана отошла от Владимира в сторону на вытянутую руку, так что деревья стали мешать им идти вместе, Владимиру пришлось отпустить ее, чтобы не идти за ней.

- А ты что обиделась? - серьезно спросил он.

- Ну, зачем, учеба есть учеба, но ты взял и уехал, а если бы захотел остаться в слободе мог бы дистанционно обучаться. Дед, между прочим, говорит, что самое лучшее образование это самообразование.

- Твой дед много чего наговорит. Всем говорит, что надо все время совершенствоваться и по максимуму использовать талант, данный свыше, а сам взял и все бросил ради какого-то музея.

- Ну, не какого-то, а союзного значения, и его не поддерживало правительство, между прочим - немного обидевшись за деда, ответила Светлана.

- А по мне, быть классным программистом и смотрителем музея совершенно разные весовые категории.

- Ты прав, программистов много, а таких действующих музеев как наш пока еще мало, и наш стал первым, и он основатель целого нового течения в науке. Он разработал новые принципы выживаемости после того происшествия двадцать девятого года. И теперь уже никто не оспаривает его принцип устойчивости системы, - слегка возмутилась Светлана.

- Я наверно что-то не понимаю, но зачем дублировать, то, что уже давно забыто? - поддавшись духу соперничества, помимо своей воли продолжил спор Владимир.

- Принцип «Эмбриона» это не дублирование. Природа намного совершенней всего того, что пока создало человечество, странно даже человеческий эмбрион проходит стадии первобытного развития. Как ты думаешь, для чего в природе такое дублирование?- Светлана задала свой вопрос и, улыбаясь, стала ждать ответа, по-видимому, уже зная на практике его действие и ожидая соответствующей реакции. Владимир усмехнулся, увидев во всем этом подвох, и немного посоображав, решил не ввязываться.

- Бог с ним, потом разберемся, - ответил он. Но Светлана не без удовольствия решила поставить точку.

- Как ты думаешь вообще, у нас на земном шаре может произойти какая-нибудь катастрофа, которая отбросит нас в каменный век?- задала она свой следующий вопрос.

- Ну, в принципе да, - коротко ответил Владимир.

- А для того чтобы вернуться скорее к уже достигнутому, что надо в первую очередь?- Светлана неумолимо продолжала свой допрос. В ней хорошо в этот момент почувствовался несгибаемый стержень, унаследованный от деда.

- Надо в первую очередь, сохранить знания, - ответил, защищаясь, Владимир.

- Нет! Кроме этого надо еще освободить себе время для освоения этих знаний, а значит надо сохранить хоть какой то уровень допотопных технологий, только так можно победить в конкурентной борьбе. Пока другие будут просто выживать, царапая ногтями кору, мы будем косить траву косой, обладая элементарными технологиями, которые и дадут нам преимущества. Падение в бездну, глубже там, где больше отсутствие ранее созданных цепочек, по которым мы поднимались вверх. Вот представь: если ты лезешь по лестнице высоко-высоко, и вдруг у тебя под ногами ломается ступенька, какой ты предпочтешь вариант? Первый - все ранее пройденные тобою ступеньки уничтожены, их нет, за ненадобностью, ведь ты их уже прошел, или и второй — все ступеньки находятся на своих местах? - закончила Светлана. Владимир подумал, потом подошел близко к Свете и чуть-чуть помолчав, глядя ей в глаза, сказал:

- Хорошо, я сдаюсь, вы с дедом победили. Я сегодня видел удивительный сон, в котором мы с тобой были вместе, к чему бы это?

- Ну, это тебе лучше знать, - ответила Светлана, и не торопясь, пошла по тропинке. Некоторое время они шли и молчали. Роща быстро закончилась, и они вышли к усадьбе, утопающей в зелени в прямом смысле слова, дом был заглублен в холм с зеленой густой травой вместо кровли и только стены с окнами разной, не симметричной формы живописно выступали из склона. Светильники, разбросанные по усадьбе, и вдоль дроги начали уже немного светиться, компенсирую неумолимо надвигающиеся сумерки. А фруктовый сад, живописно заполнивший пространство около дома с арками увитыми лианами винограда и актинидии источал аромат цветения и благоухания.

- Смотри, у Никифора, кажется никого нет дома, - пытаясь разрядить молчание, сказал Владимир.

- Все веселятся у пруда, - предположила Светлана.

За усадьбой над дорогой, идущей в слободу, мелькнула тень в листве густых крон деревьев, естественным образом разделяющих усадьбы между собой.

- О! Уже контейнер прибыл, - сказала Света.

- Что, материл, ждешь? - спросил Владимир.

- Да, ждем, - пояснила Светлана.

- А, может быть, это ребятам блоки пришли? - предположил Владимир, пытаясь таким образом поддержать не слишком бойко идущий разговор. Светлана в ответ промолчала, ожидая каких-то других слов, и Владимир это почувствовал, но не понятно, откуда снова появившаяся робость сковала его речь и он снова ничего не смог ей сказать.

- Интересно, что делает сейчас Сергей? - спросила вдруг Светлана.

- Днем купался с пацанами, - ответил Владимир.

- Да, вода для него все. Он решил пойти учиться на океанолога. Собирается поступать в питерский Институт метеорологии и геодезии, - поддержала тему Светлана.

- И уплывет он в далекие моря от нас, - не без удовольствия констатировал Владимир. И снова возникло томительное молчание, в котором угадывалось только тревожное биение сердец и ожидание чего-то, того чего они и сами еще до конца не знают, но что манит их и сковывает их тела и мысли, не давая им выбраться из той сладкой западни, которую им расставила природа. Они просто шли рядом и молчали, прогуливаясь по живописным дорогам и тропинкам слободы, незаметно выйдя за ее приделы в поле, и также незаметно подошли к реке, где над всем окружающим пространством как могучий колос возвышался зеленый холм с дубравой, излюбленным местом молодых парочек попавших, как и они, в сложное положение. С холма открывался живописный вид на всю слободу и даже на соседние усадьбы за рекой. По всей долине как вычурный узор кружев светились огоньки вдоль дорог и трасс монорельса, по которому невдалеке почти бесшумно, но быстро двигался очередной контейнер.

- Но вот, этот контейнер уж точно наш, - обрадовалась Света, появившемуся поводу прервать молчание.

- Да, тот или другой точно ваш, - согласился Владимир, - и теперь тебя с работы за уши не вытащишь, - нарочито сокрушаясь, добавил он.

- Ну почему? Если хочешь, на следующей неделе можно съездить в Питер, - вдруг предложила Светлана.

- Да? - даже удивился Владимир, и тут же обрадовался, - конечно! - но сразу же осекся, - да, но меня твой дед же не отпустит, я ему обещал отладить программу для пресс-подборщика на кривом поле.

- А мы его очень попросим. Он и сам может отладить программу, если захочет. Мы скажем, что едем в Музей этнографии, меня туда Зоя Васильевна, между прочим, пригласила.

Владимир от слов Светы глубоко вздохнул, ему показалось, что она уже почти сама дала согласие на все его скрытые желания, невысказанные им только по причине непонятно откуда взявшейся робости, но активно живущее в его сердце и поэтому видимо замеченные ею. Гора упала с его плеч, и он засиял как утреннее солнце.

- Да, конечно. Я согласен, - радостно отозвался он на такое сказочное предложение, но все-таки всеми имеющимися еще силами попытался, для приличия, сдержать свои эмоции, что плохо получалось, ему казалось, что сердце его уже само напрямую отстукивает азбуку Морзе его чувств, от чего его лицо вдруг покрылось густым румянцем.

- Ну, вот и хорошо, с облегчением, - сказала Света.

- Я тогда закажу такси, - воодушевленно предложил Владимир.

- Нет, нет, только не такси, меня при взлете и посадке тошнит, - запротестовала Света, - лучше уж по железке. Или может быть, ты куда-нибудь спешишь, - поинтересовалась как бы на всякий случай Светлана.

- Да, нет можно и по железке. А давай выйдем на стрелке в Гатчине и прямо оттуда и начнем. Там у них чудесный парк и дворец. И можно будет отлично погулять, - предложил Владимир

- Давай! - обрадовалась Светлана, - я давно уже хотела сходить в их ботанический сад с прудами, очень хочется что-нибудь подобрать из аквакультуры для нас. Что-нибудь этакое!- сказала она, лихо, закрутив пальцами вверх.

- Слушай, давай, раз уж так пошло, зайдем и в Гатчинский Институт усадебно-ландшафтной урбанизации и посмотрим все в натуре. Пообщаемся, поделимся опытом, а может быть, мы что-нибудь и там этакое увидим?! - Владимир поднял лицо и руки вверх к небу, как будто, это должно быть чем-то сверхъестественным, - Они там такую деятельность развили. Говорят, что у них уже есть варианты на все случаи жизни, для всех широт и высот, в сети всего этого не увидишь, а тут есть такая возможность заодно все посмотреть.

- Да, точно! - согласилась Светлана, - а потом сядем в метро и уже доедем до Питера. Я думаю, что пары дней нам на поездку хватит, все равно в один раз нельзя будет объять необъятное.

- А я люблю ходить белыми ночами по набережным, когда все уже спят и народу почти нет, и когда утром только начинают ходить первые троллейбусы... Представляешь! У них все еще ходят настоящие старые троллейбусы! Эта такая романтика! - Владимир мечтательно затих, смакуя предстоящую поездку.

- Да, представляю, тоже не менее мечтательно согласилась Светлана, - давай пойдем и скажем об этом Сереге.

- Сергею, зачем? - удивился Владимир.

- Ну, как зачем, все вместе и поедем, - удивилась Светлана.

- А без, Сергея мы не можем поехать? - удрученно поинтересовался Владимир.

- А ты что, поругался с Сергеем?- удивилась она.

- Да, нет. Но я думал, что мы... Может тебе больше нравится Сергей, тогда так и скажи, я уйду в сторону, - решил прямо сейчас же выяснить все до конца Владимир.

- Нет. Я его, пока не люблю, - ответила Света.

У Владимира немного отлегло на сердце.

- А ко мне, ты как относишься? - рискнул спросить напрямик Владимир.

- Так же как и к Сергею, - загадочно улыбнулась Света.

Владимир не знал, что ему делать: «Что это означало? Зачем тогда все это? И кого она тогда любит?» - вертелись у него в голове каверзные вопросы. «А может и не любит никого?» - что-то успокаивало его внутри.

- Пойдем домой, мои уже волнуются, - сказала Светлана и медленно пошла по тропинке. Владимир пошел радом с ней. Они долго шли молча, потом, видимо придя к какому решению Владимир, осторожно тронул Свету за руку, она остановилась.

- Что? - ответила она вопросом на прикосновение.

- Ты стала какой-то другой. Раньше ты всегда улыбалась мне, - начал Владимир. - А теперь, иногда так загадочно молчишь?

- Раньше я была девочкой, а теперь повзрослела. Теперь я знаю, что тот, кто тебе нравится, может внезапно куда-нибудь уехать, не спросив твоего мнения. И он может быть в этом тоже будет прав. Отношения должны быть равными, только так может что-то получиться. А мечты девчонки и ее желания - это еще не повод, чтобы жизнь свою менять, ведь так?

- Ну что ты говоришь, Света?! Разве я мог тогда подумать что ты... ты была тогда еще совсем школьницей.

- А что, школьницы не могут любить? - Света остановилась и посмотрела ему в глаза, потом быстро побежала по тропинке к своему дому, скрывавшемуся за деревьями.

- Света, Света! - попытался голосом остановить ее Владимир, но она даже не повернулась, убежала, унося с собой оставшиеся без ответа вопросы, но, оставив в его душе, светлую надежду.

Владимир еще долго стоял и смотрел на ее дом с белыми глиняными стенами и соломенной крышей, построенный ее дедом в ретро стиле южных мазанок, и от этого дома знакомого ему с раннего детства исходило такое тепло! А может, это ему только так казалось? Ему даже казалось, что он видит сквозь стены, свет идущий от нее, и даже больше, как он пронизывает года, потерянные им в их отношениях, и теперь наполняющий его сердце такой радостью и силой, что уже ничего не страшно! Но впереди еще такая длинная ночь. А за ней обязательно будет великолепный восход и длинная-длинная жизнь. Длинная и счастливая жизнь вместе с нею. Вместе со всеми односельчанами, с любимыми рощами, прудами, весельем и песнями над рекой, уносящей свои воды в большой океан. С чувством гордости за родную страну, в которой есть такое место для его большой любви.

Н.Г. Алексеев